свежий воздух и хрустнул шейными позвонками. Снял с нее уздечку и отправил пастись на лужайку. Нам долго еще петлять по теням и пределам. Пусть отдохнет и насытится. А у Мастера, как всегда — еще есть дела.

Это было здесь. Неподалеку от трехэтажного здания, выкрашенного белой краской под двухскатной крышей из волнистых кровельных листов. Вдоль него тянулся длинный дощатый забор, огораживающий ровную посадку высоких тополей. Здесь родился мой оруженосец.

Они рождаются внезапно, приходят из «ниоткуда». Из невнятной, неосязаемой толпы твоих, то ли врагов то ли друзей, то ли просто тех, кто идет тенью через свою жизнь, не оставляя после себя ни следов на песке, ни идущих следом. Ни-че-го. Не отражаясь в жизнях прочих, не оставляя даже скорби после того как Перевозчик перевезет их тела через белую реку. Я вспоминал их лица. Но ни оно из них не оставляло после себя никаких ощущений. Ни радости, ни тепла, ни даже злобы или неприятия. Пустые лица. Пустые души. Пустые тела.

Я снял клинок со спины. Шлем. Панцирь. Повесил оружие и доспехи на забор. Бой предстояло вести без оружия. Я никого не хотел тяжело ранить или тем более убить из тех, кто предстанет предо мной. Для их гибели не нужно было оружие или битвы. Тени уходили в белый туман на северном берегу сами. Даже Диана брезговала их телами, и Перевозчик морщился, перевозя так и не родившихся людей через белые воды. Они опивались тяжелым дурным зельем, туманящим разум, и гибли от него. Они ввязывались в бои без цели, без правды, без права на битву. Мне они были непонятны. Я принимал их существование в этом мире как неизбежное. Как неизбежное ни добро, ни зло. Определить и понять, кто они для меня не представлялось возможным. Только потом пришло определение — стая. Да. Что то похожее на особенный организм, то ли пытающийся доказать свое право на существование, то ли пытающееся уничтожить тех кто ей не принадлежал. Неизвестно. Терра порождала их и, наверное, так и должно было быть. Свет всегда рожает тени. Если ты не знаешь что такое плохо. Как ты отделишь его от того, что хорошо? Однако проблема света всегда заключалась в том, что тьма не способна его породить. Хотя…

Я прошелся вдоль забора, оглядываясь по сторонам. Неторопливо разминая тело. Делал полувзмахи руками. Приседал, разгоняя кровь в затекших ногах, я слишком долго не покидал седла. Нашел удобно место для обороны и осмотрел стаю. Да, одни пришли для того, чтобы уничтожить меня. До того как оказаться здесь в чертогах оруженосца я уже прошел обучение у Кима. Я вылечил руку и находился в неплохой физической форме. Я не боялся стаи, мне, почему то было жаль каждого из них. Возможно, если бы они относились к своей жизни иначе — их судьбы тоже были бы другими, но было, так как было, и, наверное, по-другому, просто не могло быть.

Для того, чтобы победить стаю не нужно биться со всей стаей. Стая никогда не набросится на тебя если не почувствует, что ты слабее их вожака. Вожак, разумеется, был один, и он был моей целью и моей задачей. Он был выше меня на голову и гораздо шире в плечах. Сильнее физически, но это скорее мешало ему, чем помогало. Управлять тяжелым телом гораздо сложнее, чем поджарым сухим и жилистым. Таким, какое было у меня. Здесь мне не нужен был меч. Я не хотел никому наносить тяжелых ран или увечий. Достаточно было свалить вожака на землю, или нанести рану, из которой просто потечет кровь. Я не боялся крови. Давно не боялся. Ким ничего не делал наполовину, и я был хорошим бойцом.

Я отошел к забору, прикрыв этой преградой спину, для того, что бы стая, не решилась, вдруг окружить меня со всех сторон. У кого ни будь из них атаковать меня со спины, считая ее незащищенной, желание все-таки могло бы возникнуть. В этом случае, мне было бы победить гораздо сложнее. Стая набрасывается сразу вся, если тебя собьют с ног. Я осмотрелся и остался доволен расстановкой сил и условной диспозицией боя. Вожак, разумеется, выйдет первым и начнет разговор для того, чтобы ободрить стаю. Вожак не слушает того, что ему говорит условная добыча стаи. Пытаться, что ему объяснить, договориться или найти компромисс бессмысленно. Стая всегда работает на уничтожение тех, кто ей не принадлежит. Те, кто вне стаи и есть ее добыча.

Я осмотрелся и пересчитал желающих вцепиться мне в глотку. Три. Пять. Десять. Те, кто был смелее, держались вожака. Те, кто побаивались, прохаживались поодаль. Стая так охотилась всегда. У вожака всегда должна быть свита. Двое редко трое более крепких бойцов. Я усмехнулся. Стоявшие совсем далеко были готовы к любому исходу. Либо, удирать, сверкая пятками, если вожака собьют с ног, либо добраться до меня первыми, если, упаду я.

Я расслабился. Встряхнул руками, переминаясь с ноги на ногу. Ощутил каждую клетку своего тела, каждый мускул. Они мне понадобятся все. Все разом.

Биться со стаями нужно уметь, стаю побеждают страхом и не чем иным. Если в вожаке пробудить ярость, когда он уже не будет считать своих ран, стая тоже не будет считать раны и бросится вся. Со всеми, мне, разумеется, не справиться, даже, если я очень этого захочу.

Я осмотрелся еще раз и встретился взглядом с вожаком. Тот вышел вперед, оставляя дистанцию, с которой я не мог атаковать и, разумеется, начал говорить.

Что он говорил, я не слушал. Это не имело никакого значения. Я смотрел, как реагирует стая на призыв вожака. Стая стала собираться в клин. Это было плохо. Это означало, то, что я не первая их добыча и у стаи есть опыт побед. Они верили в своего вожака и, вероятно, он до того как биться со мной всегда одерживал верх. По крайней мере, не один раз. Что же. Теперь я знал о стае многое, и многое мог ей противопоставить.

Первое, что нужно было сделать — это убедить стаю в моей неуязвимости. Это порождает в стае сомнение. Никогда не знаешь кто перед тобой. Ну, а сомнение — это всегда преддверие страха. Я ушел от прямого удара в лицо, и не стал перехватывать кулак для того чтобы сломать руку вожаку. Это было лишним. Уходя от ударов, я уничтожал в стае главное — авторитет вожака и веру в его непобедимость. Я уходил от одного