– Извини, – проговорила она, – ты сказал, что не любишь, когда чужие хозяйничают на твоей кухне, но я всё-таки рискнула.

– Ну, какая же ты чужая, – улыбнулся он, – ты лучше скажи мне другое: как ты подгадала с кофе и яичницей?

– Ларчик открывается просто, – отшутилась она, – просто я услышала, как ты встал и пошёл умываться.

– А ты уже была на кухне?

– Да.

– И что делала?

– Стояла у окна и смотрела на фонарь.

– Смотрела на фонарь? – удивился он.

– Да. – Она думала, что он станет её расспрашивать, но он ничего больше не спросил. А после завтрака сказал:

– Мы сейчас с тобой поедем на площадь.

– Зачем?

– Как зачем? Гулять! Там ёлка, сказочный городок, ледяные фигуры и вообще много всего интересного.

– Я думала, что мы останемся дома.

– Нет уж, я не дам тебе сегодня сидеть дома и киснуть.

– Но Виола… – начала она.

– Да, Виолу очень жаль. Но, как ты думаешь, что бы она сделала на твоём месте?

– Пошла бы развлекаться, – не задумываясь ответила Лариса.

– Ну вот видишь.

И они отправились на главную площадь города. Там было много народа, звучала музыка, наряженные коробейниками лоточники продавали различные вкусности, печёности и сладости.

Лариса с Сашей даже прокатились на тройке. А потом заглянули в маленькое уютное кафе, где пообедали борщом с пампушками и запечённой камбалой. На десерт Саша предложил взять кисель из клюквы и чёрной смородины. И Лариса прислушалась к его совету.

Домой они вернулись, когда уже стемнело. Во дворе их встретил фонарь, к которому Лариса вчера обратилась с просьбой. Она мысленно поприветствовала его как старого знакомого. И он вновь подмигнул ей. Но Саша почему-то ничего не заметил. Восьмого Сотников собирался отвезти Ларису в загородный парк, где можно было взять напрокат лыжи и покататься с горы.

* * *

На следующий день после Рождества следователь Абашкин проспал самым банальным образом. Да, собственно, и Рождества как такового у Юрия Тимофеевича не было. Рано утром его вызвали на труп. Потом ему пришлось ехать в Следственный комитет, затем на другое место происшествия. Лишь ближе к вечеру он смог заскочить к матери, которая прождала его весь день. После сытного ужина, который был для Абашкина ещё и полдником, и обедом, он задремал в кресле.

Мать, видя, что он клюёт носом, предложила:

– Сыночек, может, заночуешь у меня?

Но Юрий Тимофеевич помотал головой, как конь, прогоняющий дремоту, потом чмокнул мать в щёку и сказал:

– Нет, мне домой надо. Мама, спасибо, всё было очень вкусно. Ну, я пошёл. Созвонимся.

Мать вздохнула и закрыла за ним дверь. Дома Абашкин сразу лёг спать. Он хорошо помнил, что заводил будильник, но тот всё-таки не прозвенел. «Либо его домовой отключил, – думал с усмешкой следователь, – либо, когда он начал звонить, я сам до него дотянулся и поднял штырёк вверх». Последнее было более реалистичным. И Юрий Тимофеевич решил ставить будильник подальше от кровати, чтобы нельзя было сонному дотянуться до него рукой.

Следователь только собрался позавтракать, сварил себе кофе, намазал ломтики отрубного хлеба маслом и повидлом, как ожил его сотовый.

– Алло, – буркнул он недовольным голосом.

– Здравствуйте, Денис Филиппович Ушаков, – представился звонивший.

– Какой ещё Ушаков? – не здороваясь, спросил следователь.

– Как какой? Сосед Виолы Рокеловой. Вы меня просили позвонить, как только вернётся Крашенинникова.

– Да, помню.

– Так вот, Софья Ивановна вернулась.

– Отлично, – обрадовался следователь, – вы что-нибудь сказали ей?

– Пока нет, – растерянно пробормотал Ушаков, – а надо было?

– Нет, нет. Ничего не говорите, я сейчас подъеду.

Не успели Сотников и Васильева собраться на запланированную прогулку, как зазвонил Ларисин сотовый.

– Алло?

– Это Абашкин, – донёсся до неё голос следователя.

«Ни здравствуйте тебе, ни доброе утро, – вздохнула Лариса, – хотя какое оно доброе».

– Здравствуйте, Юрий Тимофеевич.

– Вы не уехали из города?

– Нет, вы же мне не велели.

– Вот и ладушки, я сейчас еду в дом, где жила ваша сестра.

– Зачем? – испуганно спросила девушка.

– Мне только что позвонил Ушаков и сказал, что вернулась соседка вашей сестры. Крашенинникова. Может быть, она что-то видела в тот вечер. Надо срочно с ней поговорить. И я хочу, чтобы вы тоже туда подъехали. Как быстро вы сможете туда добраться?

– Я уже на месте.

– Что?! Вы вошли в квартиру сестры?! – зарычал следователь.

– Боже упаси! – И пояснила: – Меня приютил на время Сотников.

– Вот как, – хмыкнул следователь и отключил связь.

– Уж не Абашкин ли звонил? – спросил Александр.

– Он самый, – сердито ответила Лариса, – невежа и нахал.

– Я предупреждал тебя, – грустно заметил Сотников.

Девушка кивнула.

– Велел ждать его на площадке.

Хотя точно вспомнить, что велел ей Абашкин, она не могла. Но смысл был именно таковым.

– Ему позвонил сосед Виолы и сказал, что вернулась женщина, которая уезжала к детям.

– Странно, – проговорил Сотников, – чего это она так быстро вернулась?

– Я не знаю.

– Придём и узнаем.

– Твоему приходу он точно не обрадуется, – обронила Лариса.

– А меня это не волнует.

– Меня тоже, – призналась Лариса.

На место они, естественно, прибыли раньше следователя и ждали его, глядя в окно.

– Да вы опять с пажом, – воскликнул Абашкин, торопливо поднимаясь по лестнице.

Молодые люди ничего ему не ответили. Следователь нажал на звонок нужной им квартиры. Денис Филиппович не ошибся: Софья Ивановна Крашенинникова действительно была дома. Приход следователя в сопровождении Ларисы удивил её. Сотникова они с собой не взяли, и он остался маяться в ожидании на площадке. Софья Ивановна с удивлением, смешанным с недоумением, нацепив на кончик носа очки, рассмотрела документ следователя и впустила их в квартиру.

– Софья Ивановна, вы уже, конечно, всё знаете, – бросил пробный камень следователь.

– Что всё? – не поняла она его намёка.

– То, что ваша соседка, Виола Рокелова, убита.

– Виола? Убита? – воскликнула Крашенинникова, отступив на два шага назад. – Что вы такое говорите?