ты никогда больше не проснешься, Тата, я теперь не боюсь больше, я теперь все знаю.

Тата. А где мамочка? где мисс Эми? где все?

Толя. Слушай, Таточка, слушай меня. Я теперь все знаю, то все неправда.

Тата. Что неправда?

Толя. Что мама умерла… То все неправда. Ты не плачь!

Тата. Я не плачу, Толя. Я тоже знаю, что это неправда.

Толя. А мне сказала сама мисс Эми. Я кричал и говорил, чтобы меня пустили к тебе. Я хотел знать, что с тобой. Ты закричала, и тебя унесли… Я заплакал, и меня увели оттуда… И все были чужие. А мисс Эми все плакала, и когда все ушли, я просил ее пустить меня к тебе и она мне сказала, что мама не умерла. Мама и папа уехали. Я всегда знал, что они уехали… Я мисс Эми сказал, что я не буду плакать и кричать и что мы с тобой большие, и мисс Эми добрая, она пустила меня к тебе, и я сидел тут долго смирно… А ты все спала.

Тата. Толя, я не буду больше спать, мне страшно. Он, Толя, лежал прямой, в белом, и у него вся голова завязана белым.

Толя. Не говори, Таточка, лучше не говори! Не надо, ты опять заплачешь.

Тата. Они хотели, чтобы я его поцеловала. У него нос как свечка… Мне стало страшно, и я стала кричать.

Толя. Оставь, Таточка… Не надо, а то мы опять будем бояться. Теперь не надо плакать и бояться.

Тата. Зачем мне его целовать? Я не хочу его целовать. А они понесли меня — я кричала — и они давали мне нюхать что-то, такое противное. Я не хотела и звала маму, потому что я знала, что это не мама. Папа не даст маме умереть. Зачем они говорят такие глупости, что это мама? У мамы красивые волосы — а этот совсем без волос, я видела. Мне страшно, Толя, я не буду больше спать. Я не хочу, я больше не пойду туда. Ты не уходи, Толя, будь со мной.

Толя. Таточка, теперь не плачь, теперь больше не надо плакать! Его увезли. Я сам видел. Были и лошади в черном.

Тата. Зачем они говорят такие глупости, что это мама?

Толя. Они злые, они хотели нас напугать. Мне сказала мисс Эми. Они думали, что мы маленькие, глупенькие и поверим!

Тата. Им должно быть стыдно, большим пугать маленьких. Мы ведь все-таки еще очень маленькие, Толя, и нам страшно без папы и мамы, мы не можем быть одни. Где мама и папа? Толя, где?

Толя. Тата, подожди, ты теперь не бойся и слушай. Я тебе скажу. Это будет наша тайна.

Тата. Я слушаю, Толя, только я все-таки боюсь.

Толя. Ты не должна бояться. Теперь нельзя плакать. Мы должны молчать, а то все узнают.

Тата. Ну хорошо, Толечка, хорошо. Только ты говори скорей. Мне страшно.

Толя. Я тебе скажу, я знаю — я слышал, раз мама в столовой говорила дяде Поль. Тогда у тебя болело горло и ты лежала, а мама говорила с дядей Поль по-французски и плакала.

Тата. А мы все понимаем, когда мама говорит по-французски. Я, Толя, всё всегда понимаю.

Толя. И я все понимаю. Мама хотела уехать, но маме было жаль нас. А дядя Поль был сердитый, он все ходил и молчал. Я боялся дядю Поль.

Тата. Дядя Поль не любит, когда мама говорит про нас.

Толя. Он думает, что мы ему мешаем.

Тата. А он хочет, чтобы мы говорили про него маме. Он тогда нас любит.

Толя. Он тоже был там у мертвеца. Он смешной. Он сидел один в углу; он был только совсем другой. У него длинные ноги и был виден белый носок. Я хотел ему сказать, что так неприлично и что так будут смеяться, — только я боялся, там все чужие. А мне было его жаль. У него на носу были слезы.

Тата. Он плачет оттого, что уехала мама. Он ее никогда не увидит — всем скучно без мамы. А я не хочу, Толечка, жить тут, тут духи и мертвецы, потому и мама уехала — мама не любит духов и мертвецов.

Толя. Подожди, Таточка, я тебе скажу нашу тайну, ты все узнаешь, это большой секрет, ты наклонись — я тебе скажу на ухо.

Тата (наклоняясь). Ну?

Толя (шепчет ей на ухо). Мы вырастем, Тата, большие, и тогда непременно найдем маму и папу, и тогда будем жить во дворце на острове, и тогда уж папа и мама никуда не уедут.

Тата. Ах, Толя, я уж думала. Я хочу большой, большой дворец и большой зал, чтобы у нас были всегда гости и танцы. Я буду, как мама, и буду всегда носить белое платье и белые перчатки, а маме подарю золотое. — Ах, Толя, помнишь…

Толя. У меня будут усы — и у нас будет своя лодка.

Тата. Вот, Толя, ты слушай, ты помнишь? Раз мама надела белое платье. Тогда она ехала на бал, и тогда все уж, все говорили, что такой красивой, как мама, нет — это было в городе.

Толя. Тогда папа надел фрак.

Тата. У нас мама очень красивая, я всегда рада, когда про нее так говорят чужие — все так говорят.

Толя. Я тоже помню, мама вошла тогда к папе, а мы были уж в кровати, раздетые, и мы думали, что это не мама, а королева.

Тата. И няня Фекла сказала, что это не мама, а настоящая королева. Вот будет хорошо, Толя, когда мы все будем там жить — мы и мисс Эми позволим.

Толя. Мы скажем папе, что она чужая, но она добрая, она не хочет, чтобы над нами смеялись.

Тата. А про дядю Поль мы скажем папе, что он тоже любит маму, как и папа. Он тоже добрый. Тогда все будут добрые. Ах, Толечка, это нужно скорее. Я хочу.

Толя. Только ты, Тата, это никому не говори, это наша тайна. Ты помнишь, как папа говорил про тайну. Я теперь все понял.

Тата. А у меня, Толя, тоже есть секрет — я тебе скажу, я давно хотела тебе сказать, я только все боялась. Я не знала, что ты такой (шепчет ему на ухо). Ты, Толя, умный и я тебя люблю. Я хочу тебя поцеловать.

Толя. И я тебя люблю, Таточка, мы