Когда маркиз удивленно обернулся к ней, она поняла, что он быстро сообразил что к чему.

— Вы можете сказать, — опередила она его, — что, когда вы делали предложение Кэролайн, она рассказала вам, что влюблена в Патрика Фэрли и уговорила помочь ей и вести себя так, будто она приняла ваше предложение.

Рокуэйна говорила так, словно смотрела на картину, представшую ее мысленному взору.

— И никому не было известно, кроме нас с вами, — продолжала она, — что мы случайно встретились перед скачками и влюбились друг в друга с первого взгляда!

Она посмотрела на маркиза, потом отвела взгляд до того, как он успел сказать что-либо.

— Это было именно вашей хитроумной идеей, что я должна занять в церкви место Кэролайн, и поэтому-то вы так настаивали на быстром венчании и отъезде, чтобы никто не разоблачил меня на приеме после венчания!

Маркиз снова пристально посмотрел на нее, а потом внезапно запрокинул голову и расхохотался.

— Не могу поверить этому! Наверно, я просто сплю!

— Я тоже все время, с той самой минуты, как согласилась на просьбу Патрика, думала, что вижу это во сне. Я не сомневалась, что все это закончится катастрофой.

— И вы всерьез думаете, что кто-нибудь поверит этой сказке, которая могла бы занять достойное место в «Тысяче и одной ночи»?

— Для меня это не менее фантастично, чем ваше настойчивое предложение руки и сердца девушке, с которой вы виделись всего трижды и едва перемолвились двумя словами, или ваш рекордный переезд из Англии в Париж, который, надо думать, должен рассматриваться как романтическое путешествие в медовый месяц!

Маркиз снова расхохотался. Затем сказал:

— Пожалуй, мне следует объяснить причину такой спешки!

— Признаюсь, я очень любопытна, и мне ужасно хотелось бы знать, почему торжеству бракосочетания было отведено так мало времени.

Маркиз нахмурился, словно она затронула тему, которая ее не касалась.

Но в этот момент их пригласили на ужин; она поднялась, он предложил ей руку, и они не спеша пошли по коридору в роскошную столовую, украшенную бесценными гобеленами.

В центре стола стоял огромный золотой подсвечник с восемью свечами, а вокруг — золотые кубки, многочисленные вазы с зелеными орхидеями.

— Какая красота! — воскликнула Рокуэйна.

— Жаль, что они не белые, ведь белый цвет — цвет невесты, но эти орхидеи только-только расцвели, и они показались мне красивее тривиальных белых гвоздик.

— Возможно, этот цвет даже лучше.

— И не думайте, что он может предвещать мне неудачу. На скачках мои цвета — зеленый и черный.

— И я знаю, что вам всегда сопутствует удача, особенно если принять во внимание, какие отличные у вас лошади.

— Не могу пожаловаться, — спокойно сказал маркиз, — хотя мне и не удалось опередить того молодого человека, который бросил мне вызов в самый последний момент на скачках у герцога. Вы, кажется, сказали, что его имя — Патрик Фэрли.

— Я молилась, чтобы победил он, так как это было бы предзнаменованием удачи для него и Кэролайн.

— Теперь мне понятно, почему он так боролся со мной.

Рокуэйна чуть вздохнула.

— Это были волнующие скачки, правда, я даже не думала, что у Патрика есть хоть какой-то шанс. Но теперь пришла его очередь праздновать победу, и мне хочется надеяться, что вы как настоящий джентльмен пожелаете ему счастья.

— А я думал, что и мне пожелают того же! — усмехнулся маркиз.

Рокуэйна не стала возражать, подняла бокал и сказала:

— За Патрика, который выиграл изумительный трофей, несмотря на то, что у него не было никаких шансов.

Маркиз поднял бокал и выпил. Затем он сказал:

— По правде говоря, вы должны были бы поднять бокал и за меня, но, чтобы вас не смущать, я попрошу сделать это позднее.

Рокуэйна не сразу сообразила, что он намекает на то, что и он выиграл трофей — ее саму. Вместо этого она сказала:

— Скоро слуги принесут следующее блюдо, а я рассчитываю, что вы все-таки скажете, почему так спешили в Париж.

— Конечно, — согласился маркиз. — Все очень просто: принц-регент попросил меня конфиденциально купить для него пять чудесных картин, и мне пришлось поспешить, так как завтра их собираются выставить на аукцион.

— Картины! Вот этого я не ожидала!

— А, кстати, просто ради интереса, в чем, по-вашему, была причина спешки?

Рокуэйне не хотелось говорить правду, но она все-таки с вызовом сказала:

— Сначала я думала, что причина касается покупки лошадей, но, поскольку у вас их и так достаточно, в этом деле может быть замешана только… женщина!

Маркиз посмотрел на нее так, словно не верил, что такая девушка может говорить подобные вещи. Затем он сказал:

— Я вижу, Рокуэйна, что вы совсем не похожи на неопытную, неискушенную девушку.

— Мне жаль, что я так разочаровала вас, — ответила она, — но меня не вывозили в качестве дебютантки, а мне уже девятнадцать лет, то есть я на целый год старше Кэролайн.

— И, насколько я понимаю, за этот год вы накопили уйму знаний!

Маркиз снова подсмеивался, и она приняла вызов.

— Все мои знания, смею вас заверить, получены из книг, ибо ни вы, ни другой гость замка никогда не видели меня и не разговаривали со мной. Мне строго запрещалось общаться с кем бы то ни было.

Она говорила все тише.

— Со дня кончины моих родителей меня держали взаперти, унижали, оскорбляли и наказывали. Поэтому, если сейчас я веду себя в какой-то степени игриво, вы должны простить меня, ведь я словно только откупоренная бутылка шампанского.

Слова сами неудержимым потоком слетали с ее губ, и маркиз снова смеялся.

— Я уже убедился в том, как активно работает ваше воображение, а таким сравнением вы еще раз подтвердили это.

— Хотите верьте, хотите нет, но я всегда говорю правду.

— Если не считать того, что выдали себя за другую.

— У каждого правила есть исключение.

— Либо вы чрезвычайно умны, либо чрезвычайно глупы, и мне нужно отделить зерна от плевел или, точнее, правду от лжи.

Во время ужина Рокуэйна отметила про себя, что, поставив очередные блюда, слуги покидали столовую — это показалось ей необычным.

Когда наступала очередь сменить блюда, маркиз звонил в маленький золотой колокольчик, стоявший перед ним на столе.

После очередной смены блюд слуги вышли, и Рокуэйна обратилась к маркизу:

— Могу сказать вам — и клянусь, это так, — что Кэролайн ужасно боялась и ненавидела вас! Я тоже… побаиваюсь и, хотя у меня нет причин ненавидеть вас, считаю, что вы человек с необычайно тяжелым характером.