— Они не мертвы! — провозгласил окутанный светом эльф в тот самый миг, когда Хорнбори хотел вмешаться.

— Этого не может быть, — пролепетал карлик. — У них не было пульса. Они… — Он посмотрел на Улура, стоявшего в первом ряду. — Ты ведь тоже проверял. У них не было пульса. Они были мертвы!

— Верно, — подтвердил капитан подводной лодки. — Я тоже проверял пульс на шее у каждого. Кровь в их жилах застыла. Они ушли от нас.

— В их жилах осталось так мало крови, что вы не чувствовали ее течения. — Голос Золотого заставил умолкнуть всех шумевших в просторном зале. — Однако в них обоих еще тлела искорка жизни, которую я сумел пробудить и разжечь до пламени. Они поправятся!

Воины одобрительно заворчали. Хорнбори пребывал в недоумении. Небесные змеи спасают двух карликов, и — по крайней мере в данный момент — им простили то, что они уничтожили тысячи карликов в Глубоком городе. Однако он не простит им. Никогда! Какими бы регалиями они его ни наделили.

Золотой вернулся к братьям по гнезду, и они стали совещаться.

А Хорнбори подошел к обоим своим товарищам. Нир и Галар по-прежнему лежали неподвижно. Он коснулся шеи каждого и ощутил сильную пульсацию. Однако вместо того, чтобы обрадоваться, карлик почувствовал, как по спине пробежал холодок. Они оба были мертвы! Что сделал с ними Золотой? Остались ли они оба теми мятежниками, которых он знал?

От маленькой группы теперь отделился другой эльф. Очень мрачная фигура, с черными волосами, в черных одеждах. Ему не пришлось представляться, чтобы Хорнбори понял, что перед ним Перворожденный.

— Воевода Хорнбори! — произнес он. Его голос заполнил зал до самого дальнего уголка, хотя говорил он негромко. — Мы с братьями приняли решение сделать тебя правителем всех Глубин. Опустись же на колено, прими мое благословение и поднимись, став первым среди карликов.

Несмотря на то что на обратном пути из темницы Хорнбори все хорошо продумал и решение казалось простым и ясным, сейчас ему было тяжело претворить в жизнь свою мечту перед лицом этой мрачной фигуры. Ему пришлось собрать все свое мужество в кулак, чтобы произнести хоть слово.

— Я не могу… принять эту должность, — произнес Хорнбори.

Эти слова острым стеклом царапали горло, он совершенно точно знал, что эта почесть не будет значить ничего, если будет дана драконами. Даже будь они хоть трижды небесными змеями. Его братья просто не признают этот титул.

Он обернулся к собравшимся в просторном зале карликам:

— Там, внизу, стоят сотни героев. Почему должны почтить меня? Каждый из них заслуживает быть князем. Если я и приму титул, то им могут наделить меня лишь они. Драконы не могут назначить правителя надо всеми карликами, даже если они — небесные змеи. Им могут наделить меня только карлики.

Хорнбори почувствовал гнев Темного. Дракон в эльфийском обличье смотрел на него сверху вниз. Сверлил взглядом, читал мысли.

Воевода судорожно цеплялся за воспоминания о прошедшей ночи. Думал об Амаласвинте. О ее тяжелой груди. О том, как ласкал ее. О ее чувственной улыбке. Он всеми силами пытался вызвать в воспоминаниях случившееся прошлой ночью. Он тоже был там, Перворожденный. Глубоко в его голове. Так явственно, словно вчера находился рядом с ним. Он копался, хотел забраться глубже в его прошлое. Докопаться до самых потаенных тайн. Казалось, что-то поселилось глубоко у него в голове. Мышь, запертая в голове и острыми коготками рвущая его мозг. Боль усиливалась.

Хорнбори покачнулся. Он как будто отстранился, наблюдая за самим собой со стороны. И было еще что-то… Давление на уши. Что-то нарастало, становилось все сильнее и сильнее, словно пыталось прогнать эту мышь, пожирающую его мысли.

Внезапно боль исчезла. Остались лишь тошнота и постепенно отступавшее давление на уши. Карлик услышал оглушительный шум. Крик из сотен глоток воинов:

— Повелитель всех Глубин!

В просторной пещере, глубоко под потаенным городом, грохотали сотни барабанов. Воины-орлы с воинственными криками бросались с деревянной башни и парили над кровавым озером, расправив крылья. Воины-ягуары танцевали в самозабвенном экстазе у подножия ступенчатой пирамиды, на нижней террасе которой собрались избранники, которым сегодня предстояло вступить в оба воинских ордена.

Длиннорукий держался в стороне. Он стоял у входа в туннель, ведущий вглубь, под пирамиду. Там в больших урнах хранился пепел заслуженных жрецов. Его пернатый брат проявил удивительную благодарность за вовремя изготовленного второго змея. И Длиннорукий не только смог незамеченным наблюдать за причудливым ритуалом, но и получил еще одну пещеру, ответвлявшуюся от этой системы туннелей. Судя по всему, его брат сделал это под давлением остальных девантаров.

Пещера простиралась от западного склона Устья мира до Великой реки и была настолько велика, что над ней разместились целые кварталы Золотого города.

Еще во время своего первого визита Длиннорукий был в восхищении от увиденного. Свод пещеры поддерживали колонны толщиной с башню, и, вероятно, именно благодаря ее существованию расположенные над ней части города намного меньше пострадали от великого землетрясения. Для каких целей Нангог создала эту огромную полость, его брат тоже не знал. Однако Длиннорукий не сомневался, что причина тому должна быть. В конце концов, здесь имелись соединения с пропастью, ведущей в самое сердце полого мира. К самой темнице, в которой до скончания веков была заточена Нангог.

Не считая колонн и нескольких кристаллических сталагмитов, росших в полу пещеры, здесь было пусто. Она, казалось, была специально создана для того, чтобы он мог завершить свое великое произведение: Клык! Длиннорукий уже перенес в пещеру несколько заготовок для этого чуда. Оно станет его самым гениальным творением. Девантар с нетерпением ждал, когда сможет начать работу. Несколько его паучков, из тех, что покрупнее, уже начали строить плавильные печи. Запасы руды и древесного угля, которые ему понадобятся, были просто гигантскими. «Вот это задача для бога, — с гордостью подумал он. — А не тот маскарад, которым занимается мой брат».

Пернатый стоял рядом с бессмертным Некагуалем в окружении украшенных перьями жрецов у берега кровавого озера. Он театральным жестом указал на волнующуюся воду, выкрикнул мрачные слова, которых не было ни в одном из знакомых Длиннорукому языков. Возможно, брат придумал их просто ради звучания.

Драконы одновременно подняли головы над темной водой. Длиннорукий удовлетворенно кивнул. Оба пернатых змея получились удачно. Двигались они совершенно естественно, несмотря на множество металлических деталей, которые пришлось вставить в их тела.

Бешено били барабаны. Один из змееподобных драконов наклонился. Длиннорукий в восхищении наблюдал за тем, как его брат сделал глубокий надрез в плоти дракона, подставил под льющуюся из раны кровь золотой бокал.

Избранники спустились с пирамиды. Они длинными рядами подходили к Пернатому. Каждый из них делал глоток крови, в то время как его брат клал руку ему на лоб и сплетал заклинание.