У Юрасика, наоборот, ничего не получалось. Он постоянно ронял деревянные заготовки, путал инструменты и вдобавок занозил палец, вставляя переднюю ножку стульчика в паз. Вскрикнув от боли, он подумал с досадой, что наступил на те же грабли. Если бы вспомнил вовремя, что в прошлый раз посадил занозу, этого можно было избежать! Юрасик постарался припомнить, что еще опасного было на уроке труда пятнадцатого мая. Тут учителя позвали из коридора, и он вышел. В мастерской сразу же поднялся шум. Ученики побросали работу и сгрудились у одного верстака, где баламут Мухин давал бесплатный концерт, пародируя учителя труда. И Юрасик вспомнил, что будет дальше. Сейчас Мухину надоест кривляться, он прицепится к нему, Юрасику, начнет отпускать разные шуточки, а мальчишки будут гоготать как полоумные. Кроме того, этот баран сломает его хлипкий стульчик, наступив на него ногой.

Чтобы не допустить повторения ситуации, Юрасик решил выйти из класса и подождать возвращения учителя в коридоре. Но не успел. Мухин заметил, как он неуклюже пробирается через все верстаки к выходу, и в два прыжка преградил ему путь. Глеб оторвался от своего занятия и взглянул в их сторону. Он тоже помнил ту безобразную сцену, когда Мухин и компания глумились над Карасевым, а потом схватили его яркий рюкзачок и принялись играть им, словно волейбольным мячом. А Карасев, жалкий и неповоротливый, кружился между ними и просил вернуть его портфель, чем вызывал еще больший смех и гнусные остроты своих мучителей. И сейчас, судя по всему, все повторится. «Ну почему он позволяет так с собой обращаться? — подумал Глеб, глядя, как щуплый Мухин наскакивает на Юрасика. — Он же явно сильнее. Врезал бы ему разок между глаз. Ох уж мне эти шахматисты!»

Глебу совершенно не хотелось вмешиваться. Он же не Бэтмен, заступник всех обиженных и оскорбленных! Каждый должен уметь постоять за себя. Кто виноват, что Карась такой тюфяк и слюнтяй?

Измывательство над Юрасиком набирало обороты. Его рюкзачок уже оказался в руках злорадно хохочущего Семака.

— Отдай! — воскликнул Юрасик, и его жалобный голос резанул Глеба по сердцу. Он крепко сжал в руке ножку готового стульчика и вышел из-за верстака.

— Эй вы, уроды, быстро отдали рюкзак, — спокойно, но решительно произнес он. Мухин, Семак и Загоркин в изумлении оглянулись — в первый раз за шесть лет за Юрасика кто-то вступился.

— Ты чего, Елизаров, заболел? Это же Карасев. Какое тебе до него дело? — сказал Мухин. — Радуйся, что тебя никто не трогает.

— Я повторять не буду, — проговорил Глеб и поднял стул над головой. — Если на счет три рюкзак не окажется у Карасева, Семаку прилетит по кумполу, и не слабо. Раз, два…

— Он псих, по ходу, — с опаской сказал Семак, ища поддержки у Мухина.

— Псих, — согласился Глеб, — и справка имеется. Мне ничего не будет, а ты встретишь лето в больнице. Два с половиной… три!

Семак торопливо запустил рюкзаком в Карасева. Тот схватил его и прижал к себе, не веря, что все так быстро закончилось.

— Иди в коридор, — сказал ему Глеб и добавил, глядя на недоброжелательные лица одноклассников: — Кто его еще тронет — покалечу!

Юрасик в обнимку с рюкзаком исчез за дверью. Глеб опустил стул и тоже пошел к выходу, все так же крепко держа его за ножку.

— Ты смотри, Елизаров, — бросил ему вслед Мухин. — Мы этого так не оставим. Теперь ходи и оглядывайся.

— Ты завтра можешь очень пожалеть, что связался с нами, — подхватил Семак.

— Завтра? — Глеб остановился возле двери.

— Завтра, завтра, — подтвердил Загоркин.

— Ну завтра так завтра, — весело заметил Глеб и неожиданно захохотал.

Мухин и остальные переглянулись в недоумении.

— Чего тут смешного? — озадаченно поинтересовался Семак. — Чего он ржет?

— Ку-ку словил, вот чего, — сказал Мухин. — Похоже, он и правда свихнулся. Что с него взять, с придурка?

Одноклассники вслед за Мухиным медленно разбрелись по местам. А Глеб, продолжая смеяться, вышел в коридор. Взволнованный и смущенный Юрасик ждал его возле окна.

— Тебе, Юрок, надо что-то менять в своей жизни, — сказал ему Глеб. — Иначе ты до одиннадцатого класса будешь мишенью для всяких дураков вроде Мухина. Бросай шахматы и иди заниматься боксом. Ну, или борьбой для толстых людей. Как она там называется?

— Сумо, что ли?

— Во-во, сумо. В тебе же столько весу, как в трех Мухиных! Чего ты ему не врезал как следует? Его же по кускам потом собирали бы!

— Я не могу ударить человека, — смущенно признался Юрасик.

— Не можешь ударить? — Глеб почесал затылок. — Да, это проблема. Тогда в следующий раз знаешь что? Ты просто на него сядь!

Все домашние дела закончились в этот вечер довольно быстро, и в половине двенадцатого Лена уже справилась с уборкой кухни. В последний раз протерев стол, девочка вдруг подумала, что Глеб был прав: зря она каждый вечер наводит порядок и стирает грязные детские вещи. Какая разница, зашила ли она дырку на Анюткиных колготках и погладила ли Сашину рубашку, если утром все будет так, как было в настоящий день? Получается, что и готовить на завтра тоже бесполезно. Ведь плоды ее сегодняшнего труда все равно исчезнут. Но как оставить немытую посуду или грязную плиту? Как лечь спать, зная, что у Вовы разорваны кроссовки, а у Андрейки к школьным брюкам прилипла жвачка? Это просто невозможно!

Лена проверила спящих братьев, потом пошла в комнату, которую делила с младшей сестрой. Анютки сегодня не было, она осталась в саду на пятидневке. А завтра утром сестра вновь окажется дома, потому что сад не работал все праздники вплоть до четырнадцатого мая. Так что ни завтра, ни в понедельник в школу идти не придется. Разбирая свою кровать, Лена отметила, что делает это практически в первый раз за всю обратную неделю. Обычно ее воспоминания обрывались резко и неожиданно, в самый неподходящий момент. Вчера, например, она вышла в подъезд, чтобы шугануть дерущихся котов — и все. Дальше провал. Проснулась утром. Странно, ведь раньше, в нормальной жизни, такого не было. И почему это происходит только с ней?

Лена юркнула под одеяло и сладко потянулась. Как хорошо! Как приятно вечером забраться в постель и расслабиться! Шутка ли — с прошлого четверга она не ложилась в свою кровать, а только вставала с нее!

Лене не спалось. Она так отвыкла ложиться рано, что не могла уснуть сразу. Лежала с открытыми глазами и прокручивала в голове события последних дней. Особенно ее радовало, что у них появился хоть какой-то шанс на возвращение. В воскресенье после поездки на раскопки казалось, будто выхода вовсе нет… Но теперь все обязательно будет хорошо, стоит только дождаться профессора Карасева. Уж если им не поможет специалист по древним цивилизациям…

И подумать страшно! А если и правда не поможет? Если он никогда не сталкивался с подобными случаями? Вдруг он им просто не поверит, как не поверил отец Глеба?