– Ладно, зови как хочешь. Не собираюсь я с тобой об этом спорить. Ну да, у меня случился нервный срыв. Я была страшно разочарована, к твоему сведению. Я всерьез рассчитывала, что меня возьмут. Этот спектакль – одно из самых важных событий в городе. Сама посуди: чем еще в этом тоскливом захолустье заняться?

– А я вот люблю это «захолустье», – ответила я и вдруг поймала себя на том, что мне, конечно, легко так говорить, ведь в следующем году мне предстоит поступление в Колумбийский университет.

Кэролайн заметно смягчилась.

– Да я тоже, – призналась она. – Наверное, я и подшучиваю над Именинами, пытаясь сделать вид, будто меня ничуть не расстраивает, что я не буду участвовать в празднике в том качестве, в каком хотела бы. Уж пойми меня, будь добра! Я, конечно, в курсе, что в отличие от меня ты «в игре». – Она указательными пальцами начертила в воздухе кавычки. – Ну а что делать тем, кто остался за бортом? Бороться со своими эмоциями, только и всего.

После этих слов трудно было не проникнуться к Кэролайн сочувствием. Я ободряюще ей улыбнулась.

– Понимаю, ты хочешь скрыть свое разочарование. Но шила в мешке уже не утаишь. По-моему, все уже догадались о том, что ты сильно переживаешь. Или переживала.

Я затаила дыхание. Интересно, обидят ли ее мои слова? Вообще, в них была доля шутки, но за последние дни Кэролайн неоднократно давала понять, что провокация зачастую выбивает ее из колеи.

На миг на ее лице застыло невозмутимое выражение, и я уже начала беспокоиться, что невольно вернула наш разговор в прежнее тупиковое русло, из которого мне так хотелось выбраться. Но потом Кэролайн широко улыбнулась.

– Метко подмечено, – сказала она, одобрительно кивнув. – Молодец!

Неожиданная похвала, но я ее приму.

– Я вовсе не обижаюсь на то, что ты меня подозреваешь, – продолжила Кэролайн, смиренно пожав плечами. – Честно говоря, я бы удивилась, если бы этого не произошло. Поговори со Стефенсоном, правда. Он хотя бы подтвердит, что во вторник я была у него. А вот насчет истории с «Первой полосой»… Твое дело, верить моим словам или нет.

– Не могу обещать, что на этом мое расследование прекратится, – честно сказала я.

– Я снова не удивлена, – ответила Кэролайн. – Все же твоя репутация говорит сама за себя! Впрочем, так всегда бывает.

– Особенно в таком маленьком городке, – подтвердила я.

За те несколько свободных минут, которые остались до встречи с Паркером в «Когте», меня посетила, пожалуй, первая крупная удача за все время сбора сведений о таинственном проклятии. Случилось это так: я погуглила фамилию Стрэтмор, и поиск выдал мне несколько результатов, но только один из них касался человека – некой Глайннис Стрэтмор, которая вполне могла быть автором той заметки 1971 года. Я выяснила, что она до сих пор живет в десяти милях от Хорсшу-Бэя, в деревеньке под названием Стоун-Ридж.

Мне не раз доводилось проезжать мимо Стоун-Ридж по пути на ранчо «Тень», где мы с родителями одно время любили отдыхать, пока я не раскрыла очередное преступление, из-за чего мы утратили статус желанных гостей. Но в самой деревеньке я никогда не была. И все же эта новая зацепка показалась мне многообещающей. Внутренний голос шептал, что я на верном пути. За долгие годы я привыкла ему верить.

Уж не знаю, какие предрассудки вдохновили Глайннис Стрэтмор на заметку о проклятии Именин города, но параноидальными страхами она явно не страдала – иначе ее телефон не выпал бы мне в результатах поисков, стоило мне только ввести ее имя в Гугле. Я торопливо набрала его, сидя у себя в спальне и радуясь, что мои родители поглощены работой, а значит, я могу довольствоваться независимостью и уединением, а ведь далеко не каждому подростку так везет!

Глайннис очень удивилась моему звонку – впрочем, возможно, дело вовсе не в том, что ей позвонила именно я, а скорее, ей в принципе почти никто не звонит, и от этой мысли у меня сжалось сердце. Я рассказала ей о газетной заметке, и она изумилась, как на нее вообще кто-то наткнулся.

– Ох, солнышко, до чего же давно это было, – сказала она дрожащим от старости голосом.

И все же с большой охотой согласилась рассказать мне о статье поподробнее, выдвинув только одно условие:

– Только давай мы с тобой встретимся лично.

– Вы… переживаете за свою безопасность? – спросила я.

Глайннис была совсем не похожа на человека, который боится прослушек и тому подобного, особенно учитывая, с какой легкостью я нашла данные о ней в интернете. Но интуиция вполне могла меня подвести – в конце концов, с любителями шапочек из фольги[7] шутки плохи. Никогда не знаешь, что может вызвать у них подозрения.

– Честное слово, я вовсе не болтушка, – заверила я ее. – Мне просто очень любопытно разузнать об этой заметке и о проклятии. Я готовлю материал о праздничной постановке в честь Именин города для хорсшу-бэйской газеты «Первая полоса» и во время работы уже несколько раз наткнулась на упоминания о нем. Но их очень мало. Такое ощущение, что о проклятии никто толком ничего не знает, а мне бы так хотелось получше разобраться в этой истории!

На том конце провода повисла тишина, а потом раздался короткий смешок.

– Переживаю за безопасность? Боже, нет, – с трудом сдерживая смех, ответила дама. – Никому из «важных персон» нет до меня никакого дела. Да и тайны никакой во всем этом нет, если так посудить. Но дело в том, что предыстория проклятия настолько странная, что в нее с трудом верится. Как ты уже сказала, сейчас о ней и впрямь стараются не упоминать – народу больше нравятся проклятия, связанные с какими-нибудь слащавенькими вампирами или зомби, вроде тех, что показывают в сериалах…

– Я, конечно, не могу себя причислить к «важным персонам», но охотно послушала бы ваш рассказ, – перебила ее я, надеясь, что у меня получится предотвратить пространную проповедь о современной поп-культуре, о которой госпожа Стрэтмор была далеко не высокого мнения, в чем я успела убедиться.

– Тогда, может, заедешь ко мне? – предложила она с такой надеждой и радостью, что во мне вновь пробудилось сочувствие. – Ты ведь живешь в Хорсшу-Бэе, а это недалеко!

– Да, считайте, рукой подать, – согласилась я. – В какое время вам было бы удобно меня принять?

– У меня очень даже свободный график, – расхохотавшись снова, ответила Глайннис. – Пенсия, сама понимаешь. Я двадцать два года жизни посвятила работе в школе…

– Может быть, встретимся через полчасика? – спросила я, быстро посмотрев на часы. – Мне этого времени вполне хватит, чтобы собраться и доехать до вас!

Госпожа Стрэтмор успела подробно рассказать мне о том, как она много лет проработала учительницей начальной школы. Вообще говоря, эта короткая беседа оказалась на удивление информативной. Моя собеседница явно была очень рада возможности хоть с кем-то поговорить.