– «Кровь на кресте»? – не понял я.

– Группа такая была раньше, запрещенная, металл играла. Теперь вроде распалась уже. – Девушка задумалась на секунду, потом процитировала:

– Холодного ножа пронзительная боль —

И ты дрожишь от слабости и страсти.

Любовь уже ничто для нас с тобой,

Лишь кровь и смерть теперь приносят счастье.

Взмахни клинком, ударь меня, убей!

Я тоже из последних сил тебя ударю,

И кровью пусть наполнятся моей

Твои ладони. Пей же! Я прощаю!

– Жуть какая, – прокомментировал я. – Ты действительно такое слушала?

– Ну, модно было, – пожала плечами Ирка. – Стас слушал, Маришка слушала. Вот и я тоже приобщилась.

– А кто такая Маришка?

– Да после Стаса подружка моя.

– Ты с девушкой встречалась? – спросил я, а потом прикусил язык.

Куда лезу, честное слово? Какая мне разница?

– Жили с ней около года, – не моргнув глазом, ответила Ирка, а потом усмехнулась, видимо что-то вспомнив. – Отношения, конечно, были еще те…

– А сейчас у тебя кто-то есть? – И снова я сначала сказал, а потом подумал.

Что же это такое-то?

– Не-а. – Ирка покачала головой. – Если бы был, то я бы не с тобой сейчас сидела, а ужин бы у плиты готовила.

Официант принес закуски и бутылку коньяка. Я разлил темно-коричневую жидкость по бокалам. При марсианской силе тяжести коньяк лился медленно, словно кисель.

– А у тебя как с Наташей? – спросила Ирка и взяла бокал. – Вышло что-нибудь, нет?

Я обхватил пальцами свой фужер, подумал секунду, затем ответил:

– Ничего не вышло. Испортилась она в итоге, а меня в Забвение сослали. Долгая и жуткая история, в общем.

– Люблю жуткие истории, – усмехнулась Ирка. – Рассказывай!

И я рассказал.

Ирка подробно расспрашивала обо всех деталях моих приключений. Ее глаза светились неподдельным интересом. Не удержавшись, я упомянул об оврах и адмирале Зуеве, рассказал про ПНГК, Изначальных и о тухнущих звездах, так испугавших меня.

Мы несколько раз выпили, бутылка как-то быстро подошла к концу. Вместе с основными блюдами взяли еще одну. Коньяк мне понравился. Было в нем что-то такое строгое и в то же время теплое. Серьезный напиток.

Потом Ирка вдруг захотела танцевать. Она схватила меня за руки, потянула на свободное пространство, попросила бармена прибавить музыку. Я тщетно отнекивался и пытался вырваться – Ирка держала крепко.

Пришлось обнимать ее и вяло кружиться в медленном танце. Ноги я ей, к счастью, не отдавил, а это было совсем неплохим достижением для такого танцора, как я. Все-таки танцевать при низкой гравитации оказалось легче, чем я думал.

– Проводишь меня после ужина? – спросила Ирка, когда мы вернулись за стол.

– Конечно! – заверил ее я.

Не то чтобы мне очень хотелось провожать Ирку, просто вежливость этого требовала.

Мы заказали фрукты и шампанского.

Я легко расставался с кредитами. Вместе с ключом от номера мне выдали приличную сумму денег – часть того, что я получу после выполнения задания. Сначала я не хотел их брать, но потом прикинул, сколько мне довелось пережить и сколько еще всего предстоит впереди, и счел себя достойным выданного аванса.

Теперь представился хороший случай эти деньги потратить. Гулять так гулять!

Ирка стала мне рассказывать что-то про больницу, про хирурга, который каждый раз прижимает ее в коридоре, а она вырывается и убегает.

– Он такой старый и страшный! Ужас! – Девушка прижала ладони к щекам и шумно вздохнула.

Потом мы говорили о погоде, о марсианских бурях, о взаимной ненависти к розовому цвету и еще о каких-то мелочах, совершенно глупых и незначительных. Ирка совсем как раньше закусывала нижнюю губу, смотрела на меня своими живыми насмешливыми глазами.

Через какое-то время она попросила разрешения отлучиться в дамскую комнату. Я кивнул и стал рассеянно наблюдать за тем, как она пьяной походкой идет к туалету.

Все-таки она толстая. И платье ей это не идет совершенно!

Ирка скрылась за дверью с табличкой «Ж», а я стал осматривать бар. Оказалось, что за то время, пока мы ели и беседовали, вокруг накопилось довольно много подвыпившего народа. Небольшой танцпол уже занимала пара десятков людей. Офицеры в полевой форме, медсестры, гражданские…

Вдруг мое внимание почему-то привлек высокий парень. Вроде бы вполне обычный на вид гражданский человек. Довольно молодой – лет двадцать с небольшим на вид. Что же в нем не так?

Неожиданно перед внутренним взором развернулась омерзительная картина. Голова закружилась, все существо сковала резкая боль, и я как будто бы полетел вниз.

Люди лежат на сырой от росы траве правильными рядами. По земле струится легкий сизый туман, размазывая очертания и пряча в своей влажной утробе мелкие детали. Кожа на головах у людей рассечена и вывернута наизнанку. Разрезанная плоть влажно поблескивает в неярком свете сгорающих в вышине метеоров.

На вскрытой голове ближайшего ко мне человека сидит небольшое существо с несколькими тонкими лапами. Еще одна конечность, похожая на жало, воткнута в человеческий мозг…

Я сжал пальцами виски и потряс головой, пытаясь отогнать видения и боль. Эти картины не были грядущим – я просто не мог сейчас видеть будущее. И к моему прошлому они тоже не имели никакого отношения. Хоть мне и довелось повидать в жизни немало разной гадости, подобного я еще не лицезрел ни разу.

Похоже, что все увиденное – это просто воспоминания того парня. Где же он мог видеть такое? И что это за жуткие существа?

Я встал и, покачиваясь, подошел к молодому человеку.

Парень, словно почувствовав, что мне от него чего-то нужно, отстранил от себя смуглую девушку и резко развернулся.

– В чем дело, товарищ?

Высокий, худой, остро очерченные скулы и какой-то странный, затуманенный взгляд.

– Мне кажется, я уже где-то видел вас! – озвучил я первую пришедшую в голову мысль.

– Вы ошибаетезь. Я большую часдь жизни провел на этой базе, мы не могли встречаться, – вежливо ответил молодой человек.

Его акцент почему-то показался мне слишком уж наигранным. Похоже, что парень врет.

– Вы уверены? – спросил я, сам до конца не понимая, что мне в этом человеке не нравилось. Не считая, конечно, страшного видения…

– Я уверен, – отрезал человек. – Иди лучше домой – проспизь!

Его голос был исполнен раздражения и надменности.

Я остался стоять, понимая, что выгляжу глупо.

Какая мне разница, врет этот человек или говорит правду? Я не знаю его, он не знает меня. Было бы глупо видеть во всех людях только врагов и шпионов. Есть ведь и вполне обычные люди, которые не хотят моей смерти! Я же не новогодняя елка, чтобы все вокруг меня хороводы водили!