litbaza книги онлайнДетективыБрачный контракт с мадонной - Ольга Степнова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 86
Перейти на страницу:

— Что ж, буду рад ответить на ваши вопросы, батенька ветеринар!

Виталя вдруг почувствовал прилив сил и даже эйфорию. В происхождении последней он заподозрил вино из черноплодной рябины.

— Скажите, профессор, эта туфля принадлежала погибшей? — Гранкин вытащил из-за пазухи туфлю и повертел ей перед носом Ивана Терентьевича.

— Не знаю, — пожал плечами профессор. — Во всяком случае, когда я обнаружил Аду на клумбе, она была обута. На ней были лёгкие босоножки на высоком каблуке и с завязками на щиколотке. Потому-то они и не слетели, что были завязаны на манер древнегреческих сандалий. Я понятия не имею, её туфля это или нет. Размер, вроде бы подходящий. Но как и почему она оказалась на клумбе?

— А…

— Окурок, который вы нашли, тоже не мог принадлежать Аде. Она никогда не курила лёгкие дамские сигареты. Она курила только «Парламент» и, кстати, недокуренную сигарету нашли рядом с телом. Так, что, батенька, вы нашли интересные вещицы, хоть и ветеринар!

— Кажется, это называется улики…

— Ну, уликами им ещё предстоит стать! — ухмыльнулся профессор.

* * *

Они посидели немного молча, по очереди присасываясь к трубочке. Виталя подумал, что профессор очень приятный собеседник, и если б не особые обстоятельства, с ним было бы здорово просто так посидеть за бутылочкой, поболтать за жизнь. Впрочем, если б не эти обстоятельства, вряд ли они оказались бы когда-нибудь в одной компании. Виталя сидел в кресле с отломанной ручкой, Иван Терентьевич — напротив, на низенькой табуреточке. Бутыль располагалась между ними, и по мере того, как убывало вино, сквозь бутылочное стекло Гранкин видел искажённое, смешное лицо профессора. Иван Терентьевич, когда снял бейсболку, оказался лыс, как коленка.

Виляя лохматым хвостом, к ним подошёл Джерри и понюхал воздух, словно определяя, нельзя ли присоединиться к развлечению с трубочкой.

— Джерри, баиньки, — с умильной улыбкой сказал профессор собаке. Пёс послушно ушёл на свою подстилку и даже закрыл глаза, выполняя приказ.

— Расскажите, профессор, как вы тело нашли.

— Я, видите ли, редко сплю по ночам. Мне хватает трёх-четырёх часов сна на рассвете. В ту ночь я играл в шахматы сам с собой, здесь, в летней кухне. Вдруг прибегает Маргарита, моя жена, и говорит:

— Что случилось? Джерри воет.

Я смотрю, собаки действительно нигде нет, и откуда-то вой раздаётся. Джерри очень спокойный и весёлый пёс. Что могло вогнать его в такое уныние, я ума приложить не мог. Я отправил Маргариту домой, а сам отправился на поиски собаки. Звал его, звал, но он не прибегал. Дело в том, что Джерри носится по территории двора, как ему заблагорассудится. Он в семье на положении любимого ребёнка, и мы никогда его не привязываем. Но он никогда не убегал, никогда! Он очень боится потеряться! Поэтому я удивился, что вой раздаётся с соседского участка. Впрочем, между нашими дворами даже забора нет, только зелёная стена из кустарника. — Профессор замолчал, с удовольствием припав к трубочке.

— Я понял, дело неладно, — продолжил он. — Взял ружьишко, фонарик, и пошёл на соседский участок, продравшись через кусты. Смотрю, Джерри сидит возле клумбы и заходится печальным воем. Подошёл к клумбе и сразу увидел тело Ады Львовны… То, что это уже только тело, сомнений не оставалось, так страшно, так неестественно была вывернута у неё шея. Из окна второго этажа на неё падал свет, оттуда же неслась тихая музыка. Я сбегал домой, вызвал на всякий случай «Скорую», потом милицию. Вот, в сущности, и всё. Я думаю, вы всё это знаете.

— Знаю, — не стал отпираться Гранкин. — А скажите, профессор, не видели ли вы, чтобы к вашим соседям приезжал кто-нибудь на «Порше»?

— Нет, батенька, не видал. «Порше» приметная машина, я бы заметил.

— А в тот вечер у соседей было всё тихо? У вас же общая стенка!

— Абсолютная тишина! Андрей, муж Ады Львовны, был в командировке. Ада женщина не загульная. Я, честно говоря, очень и очень удивился, обнаружив её в вечернем наряде и в босоножках на каблуках. Ну, скажите, зачем замужней женщине в одиночестве так наряжаться? Значит, она куда-то собиралась? Или кого-то ждала? Не понимаю. Мы со Львом Давыдовичем Аврориным, её отцом, хоть и служили в одной Академии наук, но особой дружбы не водили. Просто были добрыми соседями — такими, которые в дела друг друга не лезут. Лев Давыдович умер давно, Марта Ильинична, жена его, тоже. В той половине дома живёт… жила Ада Львовна с мужем, но отношения невмешательства и нелюбопытства к делам друг друга между нами остались, несмотря на то, что сестра Ады, Эльза, вышла замуж за моего сына и стала моей невесткой. Я, знаете ли, батенька, один только раз позавидовал своему соседу Льву Давыдовичу Аврорину — когда у него родились девчонки-двойняшки. Я так о дочке мечтал! А родился… сын. Ну, вы знаете… Перов Роман Иванович, офис у него в городе как… как… Кафедральный собор.

— Кто ж не знает, — вздохнул сочувственно Гранкин.

При упоминании о сыне, настроение у профессора явно упало. Он надолго присосался к вину, уставившись в какую-то точку на противоположной стене.

— Эх, была бы у меня девка, — вздохнул он наконец, — была бы девка, ближе была бы к дому, к родителям, отца бы любила, по хозяйству шуршала… Я бы её баловал, наряжал. А тут… бабки, бабки, бабки и власть — одно на уме. Тьфу! Пальцы веером и офис как Кафедральный собор. Тьфу! А ведь я его на Достоевском и Толстом воспитывал! Я его на раскопки брал, к древней культуре приобщал. Я… Слушай, у тебя дети есть?

— Есть! — Виталя почувствовал, что сердце дало сбой, и срочно присосался к спасительной трубке.

— Девочка или мальчик?

— Дев… маль… девочка, — не выпуская трубки из губ, пробормотал Гранкин и уставился в ту же точку на стенке, куда до недавнего времени неотрывно смотрел профессор.

— Счастливчик, — вздохнул Иван Терентьевич. Он встал, распрямился во весь свой невысокий рост и с наслаждением потянулся.

Он был складный такой, бравый профессор — без лишнего веса, с седой бородой, удивительно гладкой лысиной, голубыми глазами, и невероятно белыми зубами. Очки бы ему не подошли. Только трубка.

— А как тебя, батенька, зовут? — спросил он, похлопав себя по бокам, будто убеждаясь в наличии у себя крепкого, мускулистого тела.

— Виталя.

— Вить, а Вить, можно без церемоний?

— Да запросто.

Профессор вдруг запустил руку в рот, пошуровал там и вытащил на свет божий вставные челюсти. Облегчённо вздохнув, он заботливо опустил свои красивые зубы в стакан с водой, стоявший на столе. От неожиданности Виталя поперхнулся вином и закашлялся.

— Твут ошень, — пришепётывая, пожаловался Иван Терентьевич. — Никак пвивыкнуть не могу. В экшпедициях жубы потефял. Питание там, жнаешь, не ошень… Хвеновое там питание.

— Иван Терентьевич…

— Ваня.

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 86
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?