Все, конечно, расстроятся, что его больше нет. Даже Леха. А Рыжему будет все равно, потому что его не будет. Одна Вера будет рада, что вернула свою силу и кинжал кухонный не понадобился. Зачем прыгал, дурак? Хотя у него выбора-то не было, а все равно сейчас кажется, что был. Что, может быть, сумел бы выйти через дверь, выбив ее, или еще как. Или ведьму заболтать сумел бы… Поздно. Вот уже и верхушки деревьев, пушистые на вид, кажется, что на мягкие желтые листья падать будет даже приятно.

Первую сотню веток Рыжий обломал лицом. Потом понял, как повезло, и принялся махать руками, пытаясь зацепиться за ветку потолще. Он повис, вцепившись в самую последнюю ветку на уровне второго этажа. Повис и висел, переводя дух. Кажется, и здесь не обошлось без чуда.

Над подъездом буднично горел фонарь, у подъезда буднично курил сосед. Под деревом вяло копошилась соседская собака, и припаркованные машины на тротуаре стояли в том же порядке, что и всегда. Рыжий чуть не погиб, а тут все как всегда, спокойно и привычно. Сейчас еще мать отчитает за испачканные тапочки. Это показалось Вовке особенно обидным, но руки уже устали, но мать уже наверняка волнуется, но надо уже, наконец, спрыгнуть и пойти домой. Сказать: «Я пришел» и лечь спать. Как всегда, как будто ничего особенного не произошло, как будто не убивала его только что сумасшедшая ведьма, как будто она не живет этажом ниже и сейчас не смотрит на Вовку в окно….

Едва увидев в окне Верин силуэт, Рыжий отпустил ветку, рухнул прямо перед носом у соседской собаки, зачем-то сказал: «Извините» — и нырнул в подъезд. Сейчас ведьма выйдет на лестницу, и тогда!.. Второй этаж он пролетел, как будто одним прыжком, никто не вышел, и хорошо, и ладно. Дернул свою дверь, влетел в прихожую…

— Вовка, ты вернулся? — буднично спросила мать. Даже не вышла ему навстречу. Как будто ничего не произошло…

— Да. — У Рыжего получился сдавленный писк.

— Я забыла сказать, чтобы ты мусор вынес.

Пререкаться не хотелось, но идти к мусоропроводу мимо Вериной двери…

— Завтра.

— Как знаешь. Только не забудь.

Рыжий кивнул, хоть мать его и не видела из своей комнаты, и пошел отстирывать тапочки. Руки еще тряслись, то ли от испуга, то ли от напряжения. Он намыливал тапочку под краном и думал, что, может быть, сейчас, в эту минуту, ведьма отпирает свою дверь, поднимается по лестнице, и вот сейчас… В дверь никто не звонил, но мог позвонить в любой момент, ведь Вера живет совсем рядом и она видела из окна, что Вовка спасся. Значит, попытается достать его опять, в покое не оставит. Ей же нужна ее сила… Может, матери сказать? А что она сделает? Ничего не сделает и не поверит — вот что. И как ему теперь, в одном доме с ведьмой?

О том, что у нее, оказывается, есть бабушка, Вера узнала только в седьмом классе. Почему родители прежде об этом не говорили, ей добиться не удалось. Она часто думала об этом, но на ум ничего не шло, кроме банального «стеснялись». Нашли кого стесняться! Постыдились бы себя, своей скучной работы в офисе и сериала по вечерам. Своего отпуска в Турции с первого по пятнадцатое и кредитного «Пыжика». Своих нудных лекций о том, как важно хорошо учиться, чтобы у тебя, когда вырастешь, все это было.

Вере даже не сказали, какая она, бабушка. То есть сказали, но не то: «Бабушка старенькая, ей надо помогать, так что поезжай к ней в Москву. И школу там закончишь». Конечно, Вера не захотела ехать! Бросать свою школу, друзей ради какой-то там бабушки, которую родители стеснялись столько лет, а тут вон вспомнили. Да и кому охота ухаживать за сумасшедшей старухой, пусть она и живет в Москве. И кому нужна эта Москва, когда ты там никого не знаешь! Только Веру никто не спрашивал, заявили: «Поедешь без разговоров» — и отправили дневным поездом в первый же выходной.

И правильно! Как хорошо, как правильно, а иначе что бы ее ждало? Офис, Турция, кредитный «Пыжик», и даже погода от тебя не зависит, не говоря обо всем остальном. Сейчас Вера бы так не смогла. А тогда… Тогда она проплакала всю дорогу и в поезде, и в метро. На пороге бабушкиной квартиры появилась со слезами и просьбами отправить ее обратно. Бабушка, к чести своей, не обиделась, а тут же в прихожей и выложила Вере, кто она такая и зачем ее вызвала.

Вера (смешно вспомнить) тогда решила, что ее так утешают. Как в детстве: посиди с тетей, она волшебница, фокусы показывает. А мама пока сбегает по делам и привезет тебе что-нибудь… Даже еще обиднее стало. Но потом бабушка повела ее в комнаты, показала склянки с непонятными зельями, книги, каких не встретишь в библиотеке… Нет, и тогда не поверила. Решила, что старуха и впрямь сумасшедшая, раз такие вещи собирает, и еще больше захотела домой. Пришлось тогда ведьме устроить для нее шоу с огнем посреди комнаты, снегопадом в июле и голубями, которые слетелись на подоконник, чтобы специально для Веры запеть петухами. Вот тогда… Хотя и тогда в голове не укладывалось: как это, она, Вера, потомственная ведьма? Она, конечно, знала, что не такая, как все, но кто этого не знает в четырнадцать лет? А тут сюрприз: и бабушка у тебя ведьма, и ты такой станешь, когда вырастешь.

Поверить пришлось, когда началась учеба. Вера с трудом выкраивала время на школьные уроки, а о прогулках и думать забыла. Зубрила вечерами заговоры, фазы луны, церковные праздники, дозировки ингредиентов для зелий. Школу еле закончила с одними тройками, зато ремесло осваивала на совесть. Ведьмы обычно не спешат заводить учениц, тянут до последнего. Они привыкли жить долго, и к старости уже почти забывают, что смертны. Поэтому молодым приходится учиться очень быстро, ведь у них остается мало времени, чтобы освоить специальность. Но у Веры легкая рука и память хорошая: приворот-отворот, заговор — ночью разбуди — расскажет. Только отойди подальше и подумай: оно тебе надо?.. А старуха всегда была недовольна. Все боялась помереть раньше, чем Вера выучится обходиться без ее подсказок. Так и говорила: «Торопись учиться, не ровен час помру»…

Вера так ни разу и не назвала ее бабушкой. Старуху это злило: «Не зови меня по имени-отчеству, как чужая». А как не звать, когда они так поздно познакомились и Вера еще не успела привыкнуть? Так и не привыкла. Четыре года все на «вы» и Настасья Фроловна. Теперь поздно об этом думать.

Дурацкий предмет — фарфоровая кружка склеивалась тяжело, Вера всю ночь промаялась. Были видны швы, кое-где не хватало мелких кусочков и на ручке — одного крупного. Всю комнату обыскала, наверное, пацан унес на ботинках. Лежит себе дома, сопит в две дырочки, а у человека горе — половина силы вылетела в трубу. И кружку не склеить. Вера бродила по комнате, уже не ища недостающий осколок, а так нарезала круги, на зная, куда себя деть. По привычке села на подоконник. Увидела на шпингалете капельку крови. Его кровь, того пацана. Подцепила на кинжал, капнула в склеенную кружку — нет реакции. Правильно, откуда ей быть, с одной-то капли?! Возврат утраченного — сильное колдовство, тут тело требуется. «Предмет, омытый кровью виновника утраты и уложенный в ногах мертвого тела его под заклинание «Возврат утраченного», вернет ведьме силу». Никогда не думала, что пригодится этот раздел учебника! Его небось и не читает никто…