человек, сломались строительные леса. Он упал с 21-го этажа. Там, где он стоял, не оказалось страховочной сетки, и по чистой случайности он забыл пристегнуть себя карабином. Причина, по которой конкуренты поручили нам это дело, выглядела абсолютно прозрачной. Четвертым в списке жертв серийного убийцы значилось имя младшей сестры молодого человека. Полиция так и не раскрыла это дело.

Второй тип убийц удачливее первого: они часто совершают ошибки, не могут решиться или попадаются полиции. Их используют и выбрасывают, словно мусор. Возможно, неудача для этих людей — это последний шанс не сойти с ума. Как писал Ницше, «сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище».

Наконец, мы добрались до третьего типа: это те, кто, как и я, принадлежит к Компании. Я не знаю, работаем ли мы с ними на одних и тех же людей или таких «компаний» намного больше. Возможно, я единственный представитель этого типа убийц. Однако если где-то есть еще, то он запросто может быть вашим другом, соседом или тем, кто прямо сейчас сидит рядом. Короче говоря, скорее всего, он ничем не выделяется из толпы обычных людей. До недавнего времени я думал, что все обстоит иначе, считал, что нас совсем немного. Все же убивать людей — работа непростая! Но теперь я точно знаю: убийцы этого типа — обычные офисные работники, представители среднего класса. И их гораздо больше, чем вы можете представить. О них не снимают кино, потому что их жизнь ничем не отличается от вашей. Бесконечная рутина, работа и погоня за эффективностью. В отличие от старомодных убийц-гангстеров, принадлежащих к преступным группировкам, и примитивных одноразовых киллеров, которых, использовав, выбрасывают, словно мусор, мы приспособились к жизни в капиталистическом обществе и являемся его частью.

На этом я, пожалуй, завершу этот скучный рассказ о своей работе.

Деловые связи

В офисе меня считают хорошим человеком. Главная причина кроется в том, что я ни с кем не ссорюсь и никого не ругаю. Тонкость корпоративной культуры заключается в том, что чем меньше вы с коллегами общаетесь друг с другом, тем проще вам сохранять хорошие отношения. Им сообщили, что меня официально перевели в филиал из головного офиса. Хотя мне кажется немного ироничным, что на самом деле его просто не существует. Первое время коллеги горячо обсуждали, чем же я отличился, что меня сочли таким ценным сотрудником. Если бы они спросили прямо, я бы не стал лгать. Так бы и сказал, что случайно подал заявку на стажировку, когда еще числился студентом, и меня приняли. Но никто меня, конечно, не спрашивал. Документы обо мне были засекречены, так что какое-то время я служил офису любимой темой для разговоров.

По легенде я был выпускником престижного американского университета со степенью MBA. Все вокруг гадали, принадлежал ли мой университет к Лиге плюща, и я вдруг превратился для них в недосягаемый идеал, образом которого восхищался и сам. Гений с превосходными манерами, красавец и богач — этот набор качеств мог с равным успехом подойти Бэтмену или Супермену. Как же мне хотелось показать им свои настоящие оценки, ради которых мне пришлось посещать дополнительные занятия… Но я специально не стал прикладывать никаких усилий, чтобы устранить этот слух, — все же он доставлял мне некоторое удовольствие. Тем не менее на самом деле среди моих коллег находилось очень мало людей, с которыми я общался близко. Но такие все же имелись. Несмотря на более тесное знакомство, мы с ними оставались так же далеки друг от друга, как звезды, находящиеся на расстоянии в пятьдесят или даже сто тысяч световых лет. Невероятно далеки. Не то чтобы я держался особняком, но в их обществе я чувствовал себя неловко. Причин сближаться с ними у меня не было. Кроме того, я вынужден хранить слишком много секретов.

О том, чем я на самом деле занимаюсь, знал только руководитель филиала. Точнее, ему было известно только то, что я принадлежу к начальству Компании и делаю что-то очень важное. Что именно, ему оставалось лишь гадать. Каждую неделю перед тем, как закончить свой единственный день работы в офисе, я заходил к нему в кабинет, чтобы сделать официальный отчет. Если быть точнее, отчет делал он, а не я. В это сложно поверить, но он передо мною невероятно лебезил. Хоть он и уверял меня, что так добр только потому, что я напоминаю его племянника, я видел, что кроме меня он ни к кому так не относится. Он изображал дружелюбие, чтобы скрыть неловкость, но это лишь делало ее сильнее.

Как-то раз после корпоратива мы переместились в караоке-бар. В тот день к нам присоединился новый сотрудник, и мы решили это отметить. Руководитель увязался за нами, хотя все как могли намекали, что ему пора нас оставить. Пока мы собрались в бар, вокруг постоянно звучали фразы вроде: «ваша жена, должно быть, уже волнуется» и «ох, возможно, вам лучше пойти отдохнуть». Но он был непоколебим. Скорее всего, он не хотел уходить, потому что среди них был я. Он наблюдал за мной. Обычно я уходил рано, но в тот раз меня особенно уговаривали остаться — чтобы увидеть, как я опьянею. Я не хотел портить праздник, но, оказавшись в баре, думал только о том, как улизнуть. Я устойчив к алкоголю, но кто знает, что я мог бы ляпнуть, захмелев. Так или иначе, я согласился вместе со всеми выпить за здоровье нового коллеги. Он захотел петь первым и сразу схватился за микрофон. Только новенький затянул первый куплет, как из уборной вернулся наш начальник и заплетающимся языком стал его ругать.

— Нет, вы только посмотрите! К нам сегодня впервые присоединился такой важный человек, а он только о себе и думает! — закричал он, отбирая у него микрофон. Новенький, смутившись, замер, похоже, подумав, что и правда совершил непоправимую ошибку. Начальник же схватил микрофон и, неуклюже перелезая через ноги других ребят, подобрался ко мне в самый угол.

— Вот, пожалуйста, пойте!

В голове мгновенно одна за другой стали появляться мысли вроде «он что, хочет меня подставить» и «да он просто с ума сошел». Внезапно на меня нахлынуло необъяснимое чувство жалости к этому человеку. Он принадлежал к поколению, для которого раболепие стало стилем жизни. С возрастом мышц в его теле становилось все меньше, живот рос, а смекалка слабела. Он был слишком стар для такой явной лести. Я посмотрел на протянутый микрофон и даже на секунду задумался о том,