У Лилиан не шла из головы история Джона о том, как медведи задумали съесть маленькую девочку и посадили ее в яму. Наверное, люди-медведи хотят, чтобы она работала на них до упаду, а когда совсем выбьется из сил, они ее съедят.

Кажется, настало время выбираться из этого местечка.

* * *

С гостиной Лилиан справилась быстро – она уже убирала здесь накануне. Взяв швабру, девочка наполнила ведро колодезной водой и направилась к амбару. Перед дверью она постояла чуть-чуть, опершись на швабру, – разглядывала холмы, окружавшие Ля Урсвилль.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

Она обернулась на голос Джоэна. Опять этот злющий взгляд, он всегда так смотрит.

– И о чем же я думаю? – беззаботно поинтересовалась Лилиан в тайной надежде, что не выглядит виноватой.

– Ты думаешь, как бы сбежать туда, в холмы.

– Ничего такого я не думаю. Просто деревья такие восхитительные, я любуюсь их яркими листьями, только и всего.

– Надеюсь, это правда, – кивнул Джоэн. – Не совершай ошибку, девочка. Если сбежишь, я отправлюсь в погоню. Я буду преследовать тебя от одного края этих холмов до другого, пока не настигну.

А я настигну тебя, так и знай.

– Никуда я не собираюсь, – возразила Лилиан. – У меня дел по горло. Вы ведь сами говорили, что нужно прибрать в амбаре!

Она подхватила швабру с ведром и шагнула внутрь. Лилиан чувствовала, как взгляд Джоэна сверлит ей спину. Но великан не пошел следом. Девочка громко выдохнула – оказывается, все это время она не осмеливалась нормально дышать.

* * *

Днем пришлось чистить холодную кладовую – все из-за того, что Матушке Манан померещилось, будто под дверь шмыгнул паук. И там Лилиан наткнулась на целую коробку бутылочек вроде тех, что используют для лекарств. Коробка стояла на верхней полке, в самом дальнем углу, вплотную к стене. Лилиан в жизни бы туда не полезла, если бы не этот несчастный блуждающий паук.

Про коробку, похоже, все забыли – ее явно не трогали уже очень давно. На все бутылочки были наклеены этикетки, правда слова скрывал толстый слой пыли. Лилиан сдула пыль, но все равно ничего не смогла разобрать – язык оказался незнакомый. Она лишь заметила, что все надписи выглядят одинаково, а еще поняла, что уже видела такую бутылочку в доме Матушки Манан. Только вот где?

После обеда, перестилая постель старухи-медведицы, Лилиан вдруг вспомнила, где ей попадалась такая бутылочка. Стоя спиной к кровати, девочка разглядывала длинный гобелен во всю стену.

На гобелене был выткан какой-то сюжет, правда Лилиан не очень-то понимала его смысл.

Но бутылочку она видела именно там. Слева медведь, выпрямившись во весь рост, разглядывал человека в кожаной одежде, похожего на охотника-кикаха; в середине полотнища медведь передавал человеку коричневую бутылочку; а справа человек был уже один, без медведя. Охотник стоял посреди луга, раскинув руки. На его голове и руках сидели птицы, и еще больше птиц порхало вокруг.

Лилиан все еще разглядывала гобелен, когда вошла Матушка Манан.

– У нас таких сказок не знают, – сказала она. – У нас – там, где я живу.

– Откуда вам их знать? Для вас такие, как мы, хороши только шкурой и мясом.

Девочка не стала спорить, хотя могла бы сказать, что с охотой и фермерством не так все просто. Сами-то люди-медведи, между прочим, тоже разводят кур, свиней и коров.

– А о чем эта сказка? – поинтересовалась Лилиан.

Сначала ей показалось, что Матушка Манан не собирается ничего говорить.

– Это случилось давным-давно, – произнесла старуха после долгой паузы. – В самом начале времен, когда все понимали друг друга – и животные, и люди. Даже обычные люди, как ты. Но шли годы. Твой народ позабыл древний язык и принялся охотиться на таких, как мы. В этих холмах разразилась страшная война между людьми-медведями и кикаха. И не было конца кровопролитию, пока мой предок не изготовил зелье, которое передал человеческому лекарю, – это оно здесь, на гобелене. Человек попробовал зелье, и медвежий рев превратился для него в слова. С тех пор он понимал язык всех зверей. Он научился чтить животных и людей-животных. Он принес это знание вождям своего племени, и страшная война прекратилась.

Старуха-медведица оторвала взгляд от гобелена и сердито посмотрела на девочку:

– Но твой народ по-прежнему охотится на нас.

– Я не охочусь, – помотала головой Лилиан. – Мы с тетушкой никогда ни на кого не охотились.

Матушка Манан недобро прищурилась:

– Твоя тетя Нэнси – это вообще разговор особый.

– Да она мне не тетя, – поспешила объяснить Лилиан. – Мою тетю зовут Фрэн Киндред. Мы никогда никого не обижали.

– Может, оттого ты еще и жива, девочка.

В ту ночь Лилиан долго лежала без сна, размышляя об истории Матушки Манан и о коробке со старинными бутылочками в холодной кладовой.

Следующим утром Лилиан понесла в холодную кладовую свежие яйца. В дверях она замерла и прислушалась: из гостиной доносились голоса Матушки Манан и ее друга Себастьяна – слов было не разобрать, только общий тон беседы.

Войдя в кладовую, Лилиан поставила корзину с яйцами на полку, взяла табурет и, взобравшись на него, дотянулась до коробки с бутылочками. Неужели это правда оно – волшебное зелье, что учит понимать животных?

Девочка соскочила на пол и снова подошла к двери послушать: разговор в гостиной журчал как ни в чем не бывало. Лилиан вытащила из коробки бутылочку и откупорила ее, затем поднесла к носу и понюхала.

Пахло довольно гадко, но ведь зелья и должны так пахнуть. Харлин готовила для них с тетушкой снадобье из рыбьего жира, они пили его всю зиму. Лилиан как-то пожаловалась на противный вкус, но тетушка лишь рассмеялась и сказала: «Противный – значит работает».

Научившись понимать животных, можно многое разузнать, и не обязательно дожидаться, пока Матушка Манан соизволит заняться ее сном. Если она вообще собирается выполнить обещание – с каждым часом это казалось все более сомнительным.

Скорее всего, здешние кошки смогут объяснить, почему кошки дома так странно смотрели на Лилиан. Куры, свиньи, коровы – кто угодно – наверняка знают, собираются ли люди-медведи ее съесть. Можно разыскать лиса и спросить его самого, почему он шел за Лилиан по пятам. К тому же ей совсем не повредит обзавестись парочкой надежных друзей.