Мне было неуютно. Напряженный и пристальный взгляд Грома жегся огнем. А в горле пересохло и не единого звука из меня не могло выйти.

— Жених ее бросил, — ответила за меня Женя. Все до единого взгляды переметнулись ко мне. — Гурамчик — местная звезда футбола у нас в Красноярске. Обхаживал нашу красотку. А потом и предложение сделал, пригласил с родителями познакомить, — Женя сделала театральную паузу.

— Познакомил. А родители в отказ, так как русская девочка, да и вообще, они ему невесту другую нашли. Вот Гурам без объяснения причин, Виту на следующее утро потащил в аэропорт и билет ей вручил обратно до Красноярска. А тут я… Ну и закрутилось все…

Ну и подруга. Стрельнула в Сугробову недовольным взглядом. Всю подноготную рассказала.

— Ну и придурок этот Гурам, — засмеялся один из офицеров. По-моему, Сан Саныч его Аркашей звал.

— Такую красотку упустил. Зато у нас в части теперь такая завидная невеста.

Все начали смеяться. А я только спустя минуту набралась смелости посмотреть на Грома. И тут же отвела взгляд. Потому что он, не отрываясь, смотрел на меня.

Дальнейшие полчаса застолья были тяжелыми. Я пила мало, поэтому никак не могла расслабиться. Остальные же наоборот, набирались алкоголем и после каждой выпитой порции чувствовали себя все более расслабленными. Даже Гром начал улыбаться. Кстати, его тост оказался самым запоминающимся. То ли потому что комбат умеет красиво говорить, то ли потому, что он преподнес молодожёнам самый дорогой подарок. Гром вручил Сугробовым ключи от больше по площади квартиры. Оказывается, несколько дней назад один из его замов перевелся в Москву, а просторная квартира освободилась.

Женя тут же сменила гнев на милость. На радостях, она даже обняла комбата. Ванька тоже был доволен. А я все сидела и смотрела исподлобья на спутницу комбата. Чем же лучше она? Разве что грудь у нее большего размера — тут же вспомнилось, как он при первой встрече окрестил меня воблой. Ну-ну, товарищ комбат. Теперь все с вами ясно.

Спустя еще час начались танцы. Мужчины приглашали дам, двигались под любую музыку. И быстрое и медленные композиции. Юля вытащила с собой Грома. Я отвернулась и судорожно пыталась придумать, как бы мне уйти отсюда. Не заметила, как ко мне подсела Людмила Леонидовна.

— Ты чего грустная такая, — улыбнулась женщина. В этот момент я прожигала взглядом пару Грома и Юли. Супруга прапорщика ухмыльнулась

— Влюбилась что ли? Там без вариантов. — махнула она рукой. — Девушку эту видишь?

— Лучше бы не видела, — вздохнула расстроенно.

— Он в нее с детства влюблен. С одиннадцатого класса. Он и его друг, Олег Золотарев. Ты на нее не смотри, что она такая вся добренькая и тихая. Чуть друзей не разбила. Они ж за ней оба как псы верные. То одному улыбнется, то второму позволит до дома проводить. В конце концов выбрала она друга Грома. Замуж за него выскочила. И то, думается мне, что только потому что он был из семьи обеспеченной. Гром же безотцовщина, мать одна воспитывала.

Я смотрела на нее во все глаза. Мне было интересно, что же дальше с ним случилось.

— А потом война, они в одном взводе в Афгане воевали. Там то Олег и погиб, они в ущелье попали в засаду. Двадцать бойцов простив сотни духов. Гром его тащил до последнего. Самого чуть не убили, Олег уже мертвый был, а Гром все не бросал его. Так и не бросил, на себе несколько десятков километров по горам пронес, в жару пятидесятиградусную. Не мог он позволить оставить друга на растерзание врагам, даже уже мертвого. Хотел тело его жене привезти, чтобы хотя бы похоронить могли. С тех пор Гром изменился сильно. Замкнутым стал… А Юля… Он ее и после всего этого не бросил. За собой потянул, в Кировабад. Она ж одна совсем как немощная, — Хомякова махнула на нее рукой.

— Но скажу я тебе, деточка, вертихвостка она. Привыкла, что Гром всегда рядом с ней, все вопросы ее решает. Вот и ведет себя как собака на сене. Не любит его, видно, и оставить не оставит.

Слова женщины потрясли меня. Я снова посмотрела на Грома. Юле словно что-то в глаз попало, а Гром помогал вытянуть ресницу. Действительно, как с маленькой с ней. Тьфу ты.

И вдруг так больно стало. А ведь это намного хуже. Если бы она просто симпатичной ему девушкой была, у меня был бы шанс. А их так много связывает. И, сдается мне, такой как Игорь однолюб. Одну и на века.

Когда все вернулись к застолью, снова разгорелась беседа. Аркадий все никак не мог успокоиться. Сейчас нахваливал мои отбивные. Женька не без гордости назвала имя повара. Он пытался пригласить меня на танец, говорил что за мои отбивные и за красоту, хоть завтра в ЗАГС пойдет, если я соглашусь. Да уж, ему бы больше не наливать.

— О чем вы говорите? — громкий голос Грызунова заставил меня подпрыгнуть от испуга. Я вслушалась в беседу мужчин.

— Товарищ комбат, вы уж простите, но я напомню, сколько раз нам попадало за то, что вы связистам морды чистили, — засмеялся Грызунов.

— Товарищ комбат, оказывается, дерется, прям как наш Молотов, — засмеялась Сугробова. Громов покосился на нее, ухмыльнувшись.

— Ну а что делать было? Я ж не за себя, за пацанов, — засмеялся Игорь.

— А что пацаны не могли сами за себя постоять?

— Да нет, — вступился Грызунов. — Это ж история известная. Когда еще курсантами были, по выходным проходили танцы в доме офицеров. В пятницу целенаправленно привозили на автобусах связистов, в субботу — автомобилистов и только в воскресенье десантников.

По пятницам на танцы много медичек приходило, девчонки краси-ивые, — протянул довольно Грызунов. Его спутница нахмурилась, но он словно и не заметил ее недовольства.

— В общем, нам почти не доставалось никого, всех разбирали связисты. Вот и приходилось сбегать в самоволку, чтобы с девчонками познакомиться. А связисты недовольны, что к их дамам пристают. Вот тогда-то и начиналось самое веселое. Такой кипишь поднимался, каждый раз половину зала в хлам. Пока последнему связисту морду не набьем, не уходим.

— Ага, — улыбнулся любитель отбивных. — А потом из окон со второго этажа прыгали и бежали.

Все засмеялись.

— В один из таких дней, с нами комбат был, — продолжил свой рассказ Грызунов. — Он там одному из самых борзых связистов хорошо так начистил морду. А наутро генерал к нам, с побитыми связистами. В ряд нас выстроили и ходят по плацу, опознание проводят. И вот подходит этот гусь к Громову, смотрит на него так, пыжась. Глаз-то один не открывается. Сложно рассмотреть. Но видно, что узнал. А Гром незаметно ему кулаком грозит. Мол, если ляпнешь чего, отхватишь еще больше. Ну тот и в несознанку пошел. Связисты уехали, а генерал ходил — ходил и такой устало: «Как вы меня задолбали. Ну что вы этим ущербным то все головы разбиваете, неужели девок мало вам? А вдруг опознает кто, вы хоть представляете, что будет?!!

«Никак нет!» — ответили хором.

«Значит так, еще раз… Эх» — видимо понял, что зря распинается. Никто ж его не послушает. Махнул рукой и пошел.