Дагориан, не отвечая, подошел к двери и посмотрел на библиотеку и на лестницу за ней. Множество белых фигур парило под потолком или жалось по углам от солнечного света, проникающего в западные окна.

Увидев, сколько их, офицер ощутил страх.

Они бросились на него, выставив когти. Острая боль пронзила Дагориана, и он отшатнулся назад.

— Что с вами? — вскричал Зани.

Дагориан в панике бросился к парадной двери, а демоны налетали и терзали его. С криком он ударился о дверь, которая оказалась запертой. Не помня себя от боли, он упал на колени. Зани схватил его и потащил к западному окну. Яркий свет озарил их, и демоны отступили. Зани помог Дагориану выбраться в сад. Тот мешком свалился в траву и растянулся на спине в тени деревьев.

В ветвях над ним снова зароились белые фигуры, целя когтями и зубами ему в лицо. Дагориан вскинул руки, но они прошли сквозь демонов, как сквозь туман.

Сверкающий меч мелькнул в воздухе, разогнав демонов, и чей-то голос шепнул Дагориану: «Молитва Свету! Читай ее, дуралей, не то умрешь».

Боль и ужас помутили память Дагориана, и голос сказал: «Повторяй за мной: „Владыка Света, Исток Всей Жизни, будь со мной в этот час мрака и гибели“… Говори вслух!»

Дагориан стал читать молитву. Демоны больше не приближались, но по-прежнему витали над ним, злобно глядя на него черными глазами.

Дагориан привстал на колени. Действие лорассия понемногу ослабевало, а с ним и духовное зрение. Демоны начали таять, превратились в струйки дыма и исчезли.

Дагориан осмотрел свои руки и удивился, не найдя на них крови от терзавших его когтей.

— Что это с вами творилось? — шепотом спрашивал Зани. — С чем вы боролись?

Дагориан не отвечал. Лорассий, помимо духовного зрения, дарует еще и остроту восприятия — теперь Дагориан старался удержать в себе то, что испытал во время своего панического бегства.

Демоны не обладают разумом — по крайней мере в человеческом понимании. Они… едоки, пришло ему на ум. Да, так и есть. Они, как голодная стая, стремятся пожрать… но что? Боль, которую он ощущал, не была телесной, однако могла его убить. Лорассий почти совсем выветрился, и приобретенные Дагорианом знания норовили улетучиться вместе с ним. Да, эти существа не наделены разумом, но у них есть цель помимо собственных желаний. Кто-то руководит ими.

Солнце уже закатывалось за горы. Видя, что приближается ночь, Дагориан снова испугался и сказал:

— Поехали отсюда.

Луна осыпала серебром палатку Белого Волка. Старик внутри рылся в сундучке с картами. Палатку обогревала жаровня с горящими углями, и две лампы бросали дрожащие тени на ее стены.

Отыскав нужную карту, старик выпрямился. Поясницу ломило, и он потянулся, стараясь облегчить боль. В следующий миг его сковал холод, свирепый, как зимняя вьюга. Старик со стоном повернулся к жаровне, но не почувствовал тепла от нее. Придавленный внезапной усталостью, он сел на койку, уронил карту на тощий тюфяк и протянул к углям старые, пятнистые, искореженные ревматизмом руки.

Уныние одолевало его. Он вспомнил свою первую битву под знаменами возрожденной армии старого короля. Тогда он сражался весь день, не чувствуя ни малейшей усталости, а ночью переспал с двумя женщинами поочередно. Он взглянул на свои худые, с дряблыми мышцами ноги и подумал: «Мне давно уже следовало умереть».

Холод усиливался, но старик его больше не чувствовал.

Уныние сменилось глубоким отчаянием, которое питали сожаления о былом и леденящий страх перед грядущей дряхлостью. Что ждет его дома, в Дренане? Слуги будут менять его испачканные простыни и вытирать его слюнявый рот.

Хорошо, если он не будет замечать отвращения на их лицах — но в минуты просветления, может быть, и заметит.

Старик вытащил кинжал, сжал кулак и полоснул лезвием по вздувшимся венам. Даже кровь из него текла слабо, еле-еле, орошая кожаную кавалерийскую тунику и капая на сапоги.

Он сидел тихо, вспоминая дни своей славы, пока наконец не свалился на пол.

Угли вспыхнули, и тепло снова начало наполнять шатер.

Вскоре полотнище у входа откинули, и в палатку вошли двое.

Первый бросился к телу, опустился на колени и прошептал:

— О Небо! Зачем он это сделал? Он был так весел, когда вы посылали его за картой, мой генерал. И выиграл много денег на королевском дне рождения. Он все время говорил о своем доме близ Дрос-Кортсвейиа, мечтал, как будет хозяйствовать на своей земле. Что за безумие?

Белый Волк молчал, оглядывая палатку. На складном столике стояли кувшин и чаша с водой. Вода в них замерзла и теперь медленно оттаивала. Стены тоже подернулись инеем.

Банелион с трудом сдерживал гнев. Мысль о том, что его атакуют с помощью колдовства, не приходила ему в голову, и он корил себя за глупость.

— Не понимаю, — твердил седобородый офицер, стоя на коленях рядом с мертвым. — Зачем он покончил с собой?

— Зачем люди вообще кончают с собой? — отрезал Банелион. — Велите убрать тело.

* * *

Дагориан и Зани вернули коней в стойла. Всю дорогу до конюшни они молчали. Теперь, шагая по темным улицам, маленький вентриец старался держаться поближе к высокому офицеру.

— Я думаю, вам следует рассказать мне о том, что с вами случилось.

Дренай, кивнув, пригласил Зани зайти в маленькую таверну у рыночной площади. Там было почти пусто, и они заняли стол у окна. Дагориан заказал вина, слегка разбавил его водой и выпил.

— Там были демоны, — вполголоса начал он. — Десятки, а то и сотни. Они заполнили весь дом, кроме защищенной рунами комнаты. Они терзали меня своими когтями — я думал, что они разорвут меня в клочья.

— Но на вас ни царапины. Быть может, это был просто бред?

— Раны остались, Зани, я чувствую их и сейчас. Только нанесены они душе, а не телу. Демоны были и в саду — я знаю, они таятся повсюду. Теперь они тоже, вероятно, висят где-нибудь под потолком.

Зани боязливо посмотрел вокруг, но ничего не увидел.

— Какие они, эти демоны? — спросил он, и Дагориан описал ему их мертвенно-бледные лица, выпученные глаза, острые зубы и когти.

Зани содрогнулся. Все это представлялось ему бредом сумасшедшего, и он дорого дал бы, чтобы это оказалось бредом. Но они расследовали очень странное дело, и рассказ Дагориана при всей своей странности звучал правдиво, хотя и не желал укладываться у Зани в голове. Офицер умолк, и вентриец спросил его:

— Что, по-вашему, все это значит?

— Не знаю. Ничему такому меня не учили. Однако там было еще кое-что — меня спас некто сияющий, с огненным мечом. Это он заставил меня прочесть молитву.