— Да ладно, — отмахнулся я. — К чему так переутруждаться? Я и сам готов рассказать тебе все, что ты захочешь узнать.

Мона Мерриман заглянула в свой полупустой стакан, несколько раз взболтала содержимое и встретилась со мной взглядом.

— Тебе приходилось убивать?

Я кивнул.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет никакой необходимости.

— Но я-то еще живая. И ты прекрасно знаешь, что бы я с тобой сделала, будь на то моя воля.

— Знаю, знаю, можешь не сомневаться. От вас, молодух, всегда проблемы. Подыщи себе кого-нибудь по возрасту.

— Ладно, киллер ты наш. Теперь один маленький поцелуй, и пошли обратно.

Ее губы легонько коснулись моих, но за этим движением почувствовалась сила тигра, и в каждом движении Моны сквозило неуемное желание. Одно нежное прикосновение, и груди налились, соски заострились, словно она испытала настоящий оргазм. Лет двадцать тому назад она была стоящей штучкой, да еще какой!

Поэтому я взял ее за руку и поцеловал так, как она того хотела, но только один раз. В ответ она напряглась всем телом и одарила меня озорным ребяческим взглядом.

— Хватит, Мона, — сказал я. — Между нами пропасть. Мы принадлежим разным поколениям.

— Я хотела бы заманить тебя в эту пропасть.

— Но ты не можешь. Так что будь умницей.

— И почему мне так везет на ублюдков? — улыбнулась она. — Я собираюсь порвать вас на части, мистер Келли.

— Многие пытались сделать это до тебя.

— Эксперты?

— Эксперты.

— Вам только так кажется, мистер Келли. — Ее рука соскользнула с моего плеча, прошлась по моему телу и дотронулась до сокровенного места, а потом снова скользнула вверх и замерла. — По-моему, ты просто бесчувственный.

— Да я бы так не сказал, куколка. Просто люблю сам выбирать время и место.

— Пошли назад. Я хочу познакомить с тобой своих друзей.

Уолт Джентри наблюдал за тем, как мы возвращаемся в алкогольный смрад комнаты, помахал рукой и, извинившись перед парочкой, с которой вел беседу, пошел в нашу сторону своей чудной вихляющей походкой. Он схватил меня за руку, энергично потряс ее и подмигнул Моне.

— Как я рад, Дог! Давно не виделись.

— И я, Уолт.

— Мона уже навострила на тебя свои коготки?

— Мог бы и подготовить меня к появлению этого зверя, Уолт, — ущипнула она его за руку. — Он как свежая струя в нашем затхлом болоте.

— Это потому, что я — простой, ничем не примечательный человечек, — сказал я.

— Насовсем вернулся? — поинтересовался Уолт.

— Кто знает, всякое случается.

— Неужто в Европе стало скучно?

Я пожал плечами, пытаясь припомнить последние лет двадцать с небольшим:

— То, что в одно время вызывает трепет, в следующий момент может превратиться в обыкновенную рутину. Может, я как лосось, который возвращается на нерест в те места, где появился на свет.

— И умирает, — добавила Мона. — Они всегда умирают после нереста. Ты для этого вернулся домой, Дог?

— Смерть не мой удел, мадам. По крайней мере, пока.

— Вот и тема. Ты явился сюда, чтобы отнереститься.

И кто же будет метать икру?

Уолт захохотал и потрепал дамочку по плечу:

— Мона, милая моя, неужели обязательно надо все сводить к сексу?

— Это самая интересная сторона дела, мальчик мой. Мои читатели набрасываются на такой материал, как на горячие пирожки. Среди нас появился ужасно загадочный и вызывающий холостяк, так что нет ничего странного в том, что я сгораю от любопытства, — с улыбкой поглядела она на меня. — Но вы не ответили на мой вопрос, мистер Келли.

— Я и сам пока не задумывался на эту тему.

— И ни одно одинокое сердечко не ждет твоего чудесного возвращения?

— Что-то не припоминаю ничего подобного. Большинство знакомых были рады, когда я свалил отсюда.

Уолт помахал официантке — супермини-юбке с подносом в руках, взял для нас пару стаканов и сказал:

— Не дай всей этой чепухе насчет его принадлежности к «Баррин индастриз» ввести тебя в заблуждение, Мона. Дог родился лет на сто позже, чем надо бы. В наши дни уже почти не осталось мест для любителей приключений и перемен. Да он был до смерти рад, что ему дали пинка под зад!

— И кому принадлежала нога? — поинтересовался тихий голосок.

Мы все разом оглянулись назад и приветственно кивнули изрядно подвыпившему лицу, принадлежавшему довольно крупному, если не сказать тучному мужчине.

— Мона, Уолт... — поклонился он.

— Дик Лаген, Дог Келли. Не думаю, что вы раньше встречались.

Я протянул руку, и мужчина из вежливости подержал ее в своей ладони несколько секунд.

— Я ваш постоянный читатель, мистер Лаген.

— О, по крайней мере, хоть кто-то интересуется новостями с международным душком.

— О моих опусах он так не высказывался, — пожаловалась ему Мона.

Лаген улыбнулся и погладил усы:

— Мона, милая моя, какие из нас соперники? Мои новостные репортажи привлекают его только потому, что в нем есть коммерческая жилка. Разве не так, мистер Келли?

В голосе Лагена сквозила какая-то странная нотка, а глаза его пристально и изучающе смотрели на меня.

— Деньги — неизбежное зло, и я всегда рад приобщиться к нему, даже если для этого приходится нарушить спокойствие, — ответил я.

— Насколько я понял, вы вернулись, чтобы предъявить свои права на наследство.

— Десять зеленых кусков, — рассмеялся я. — Как вам удалось о них разнюхать?

Дик Лаген попробовал напиток, удовлетворенно почмокал языком и произнес:

— Мои ранние исследования относятся ко времени расцвета «Баррин индастриз». Вы удивитесь, как много я знаю о вашей семье и ее благосостоянии.

— Ну а я буду рад, если получу свои десять кусков. Никогда не был настоящим членом семьи.

— Я так и понял. Однако в наши дни десяти тысяч долларов явно недостаточно, чтобы свить гнездышко. Планируете какие-нибудь инвестиции?

— Черта с два! — ответил я. — Планирую промотать их. Деньги не имеют никакого смысла, пока ты не превратишь их во что-нибудь полезное или приятное.

— Так думают только очень богатые люди, мистер Келли. — В голосе зазвучали те же странные нотки.

— Вы даже представить себе не можете, насколько богатым может оказаться малый с десятью тысячами в кармане, — оскалил я в улыбке зубы, и мой собеседник ответил мне тем же.