Вопросы все множились, а ответов я не знала… В самом деле, кто мог наградить княжеский род таким проклятием? И когда?

— Мадита, скажи, а у князя Даккора были братья или сестры?

— Нет, госпожа, он единственный сын, — ответила она, — и мать его умерла родами.

— А его отец?

— Вроде бы у него была сестра… — нахмурилась Мадита. — Но то ли незаконная, то ли… Не знаю точно, госпожа, врать не буду. А почему вы спрашиваете?

— Да как-то странно выходит: обычно в знатных семьях полным-полно всяких дядюшек-тетушек, двоюродных и троюродных, а в этой…

— Один только сын, — сообразила Мадита. — Или дочка. И родня их сторонится, будто прок…

Она осеклась и уставилась на меня, а я встала и сняла с полки толстый том. Раньше бы мне повнимательнее приглядеться к семейному древу княжеского рода! А то заучить-то заучила, кто там за кем следует, но как говорящая птица — не задумываясь.

Вот он, Дангор Керриск Отважный, основатель. Семеро детей от разных женщин, есть и мальчики, и девочки. Наследник… И у этого пятеро, правда, двое умерли во младенчестве. И так с небольшими отличиями вплоть до прапрадеда князя Даккора, носившего, к слову, то же имя. Начиная с него, в семье лишь один наследник, причем дважды девочки. Тогда, видимо, как и у нас, мужей принимали в род. И жены, и мужья глав семьи умирают рано: если верить датам, во время или очень скоро после появления наследника, и не имеет значения, какой по счету это был брак…

Да уж… Кто бы ни проклял семейство Керрисков, сделал он это весьма замысловато! Неужели кто-то из Сайторов? Странно… Обычно возмездие за членов нашего рода обрушивается только на виновника, но никак не на его потомков в пятом поколении и уж тем более на их ни в чем не повинных супругов и детей.

Может быть, это среброликие? Но они тоже карают самого обидчика… Или кто-то из тех, о ком я не знаю? В том жутком зале много трофеев, я видела далеко не все, и как знать, какой еще неведомый народ князь Даккор-старший принял за свою законную добычу, а вместе с добычей получил страшное проклятие? Страшное именно тем, что обрушилось оно не только на него самого, но и на его законных потомков!

Не на всех, сообразила я. Только на сыновей! Девочки-то выживали… И дочь княгини Вианны могла бы жить. А вот сыновья, похоже, были сплошь со стороны. Это-то ладно, кровь есть кровь… И я могла поверить, что проклинавший посулил обидчику не иметь законных сыновей, то ли не подумав о лазейке с бастардами, то ли нарочно оставив ее, чтобы поглумиться… Но супруги-то почему умирают?

— О чем вы так задумались, госпожа? Спать уже пора, — окликнула Мадита. — В самом деле, светает уже, эк мы заболтались-то!

— Верно, только не о том, о чем я спросила, — вздохнула я, отвлекшись от своих мыслей.

— Вы об обители? Тяжело вам там придется, — покачала она головой. — Нет, вас-то работать не заставят, как же, невеста самого князя! Но вот все прочее соблюдать придется: и на молитву со всеми вместе спозаранку вставать, и всякими душеполезными делами заниматься…

— Это какими же?

— Милостыню раздавать, да не просто так, а с напутствиями, — со вздохом ответила Мадита, — чтобы, значит, бедняки не попрошайничали, а сами добывали себе на пропитание. Будто они не добыли б, если бы могли! По правде говоря, жуликов и притвор хватает, но ведь и настоящие калеки да погорельцы есть…

— Ясно, это я как-нибудь переживу, — кивнула я, подумав, что напутствовать могу так, как учили дома, а не как положено. Правда, неизвестно, не накажут ли меня за подобное.

— И вольностей там не полагается, госпожа, — будто прочла она мои мысли. — Те дамы, которые сами приезжают, те, конечно, посвободнее себя ведут, но если это девочки молоденькие, которых в обитель отправили, чтобы их там научили послушанию, или невесты вроде вас… Шагу без пригляда не ступите! Не то что на конюшню, из комнаты-то выйти не позволят без разрешения, будете сидеть да вышивать, как знатной девице подобает. Или Книгу Создателя читать, если позволят, но это вряд ли, ее только хозяйка обители может брать, когда захочет, и остальным пересказывать…

Мадита помолчала, потом вдруг сказала:

— Уморят вас там, как пить дать уморят! С вами поеду, а то где ж это видано, чтоб невеста князя да без служанки…

— У тебя свадьба на будущей неделе, — напомнила я.

— Подождет та свадьба, — отрезала она. — Пусть будет, как Динк хочет, чтоб в один день с вашей. Уж успею и там и сям!

— Мадита… — Я потянулась к ней и обняла за крепкие полные плечи. — Сумеешь ты собрать мне припасов?

Она нахмурилась.

— Сумеешь или нет?

— Но, госпожа… — Мадита отпрянула, прижав руку ко рту. — О чем вы?!

— О том, что из обители у меня сбежать точно не выйдет, — ответила я. — Я не знаю тамошних порядков, и ты мне не поможешь. Там, надо думать, соглядатаев не меньше, чем в этом замке. Значит, времени осталось в обрез.

— Госпожа… а свадьба как же? — жалобно протянула она.

— Так ты-то выходи за Динка, — ответила я, — а я за Райгора не пойду. Жаль, нечего тебе подарить, у меня ничего своего нет. Хотя… Вот ее возьми, пускай твои дочки играют!

Я сунула ей в руки ту самую куклу.

— А как же вы… — Мадита прижала ее к груди и всхлипнула. — Куда вы…

— Не знаю пока, — вздохнула я. — Без денег далеко не уйдешь, но тут уж выбирать не приходится… Припасов соберешь мне, спрашиваю? Хоть сколько?

— Ведь найдут вас, госпожа, и вернут! И тогда вовсе глаз не спустят! — прошептала она. — А с нас с Динком головы снимут…

— С вас-то за что?

— Я не уследила! А он… кто ж другой вам Серебряного оседлает? Или вы пешком уходить собрались? Хотя какой там Серебряный, его за двойной перестрел узнают прежде, чем вас! Собралась она неведомо куда, без единой монетки, людей не знаючи…

— У тебя есть мысли получше? — невольно улыбнулась я.

— Есть, — сурово сказала Мадита и посадила куклу на туалетный столик. Фарфоровая головка склонилась набок, будто кукла с интересом прислушивалась. — Для начала не бежать впереди лошади! Прямо с утра никто вас никуда не повезет, надо ж вещи собрать, то да се, да дары хозяйке обители приготовить… Это уже какое-никакое время, хоть денек, да можно выкроить. А из тех даров и… позаимствовать.

— Дельно, — подумав, кивнула я. — Украшения-то у меня есть, которые старый князь дарил, но кому их продашь? Да и приметные они…

— Была б я ростом повыше, втрое худее да другой масти, могла б вас подменить, — досадливо произнесла она и пригорюнилась. — Под вуалькой-то да в карете лица толком не разглядишь, а в обители вас отроду не видели… А там, пока суд да дело… Я ж все тамошние ходы-выходы знаю, раз — и поминай, как звали!

У меня возник великий соблазн — дать ей свою маску или даже выкрасть другую, а потом…