В отчете отмечалось, что эта задача (как и остальные) в основном решена, хотя «учреждения государственной охраны, как требующие по роду своей деятельности особенно тщательного подбора служащих, укомплектованы менее других учреждений милиции, но все крупные центры уже обслуживаются этими органами», с особым вниманием на Транссибирскую магистраль и приграничные районы. Из зачеркнутого: «Лица, обладающие полицейским стажем, в большинстве случаев избегают службы в милиции, так как она в настоящее время чрезвычайно опасна и не предоставляет тех материальных выгод, которые можно получить даже при самом примитивном труде».

В связи с этим в марте 1919 г. были учреждены подготовительные курсы для чинов милиции в большинстве губернских городов, готовившие кадры и для госохраны. Нехватка кадров объяснялась в отчете и мобилизацией всех боеспособных мужчин на фронт. Из-за недостатка финансирования не хватало оружия и снаряжения, и лишь после неоднократных настойчивых просьб Военное министерство поделилось с МВД частью своих запасов.

Острая нехватка кадров в госохране восполнялась, как и в контрразведке, случайными людьми, зачастую попросту уклонявшимися от фронта и пользовавшимися своим служебным положением для различных злоупотреблений и личного обогащения путем вымогательств. Впоследствии многие из таких хамелеонов, скрыв свое прошлое, благополучно устроились в советских учреждениях. Ряд подобных примеров (из числа раскрытых органами советской ЧК) приводит Н.В. Греков: так, бывший штабс-капитан контрразведки колчаковской Ставки А. Васильев после восстановления советской власти устроился на службу в военкомат; его коллега подпоручик Михайлов — красным командиром, и даже успел вступить в партию; молодой выпускник матфака МГУ Б. Деминов, ранее бывший лектором агитотдела при одном из штабов РККА, при А.В. Колчаке подвизался начальником особого отдела при Управлении делами Совета министров, когда же его арестовала ЧК, пытался представить себя добровольным лазутчиком красных у Колчака, «внедрившимся» с целью развала работы, но был разоблачен и расстрелян. При этом Н.В. Греков справедливо отмечал, что впоследствии на допросах в ЧК профессионалы-жандармы вели себя намного достойнее таких проходимцев, не выдавали всех подряд своих сослуживцев, по мере возможности конспирировались и т.д..

С другой стороны, отмечалось и сравнительно небольшое число (в Акмолинском областном управлении госохраны, по данным Н.В. Грекова — 14%) агентов, работавших на госохрану из идейных соображений и даже не бравших денег за свою осведомительную службу.

В результате разгрома армии адмирала А.В. Колчака оказалась разрушена система спецслужб. Количество прежних структур значительно сократилось, кадровые потери были неизбежны. Опыт большинства оказался невостребованным, некоторым из них удалось занять руководящие посты в контрразведывательных и сыскных структурах на Дальнем Востоке.

Так, полковник Н.П. Злобин с марта по август 1920 г. был помощником начальника управления главного отдела государственной милиции Российской Восточной окраины. В 1921 г., уже в чине генерал-майора, он являлся помощником начальника информационного отделения административного отдела МВД Временного Приамурского правительства, а с июня по июль 1922 г. возглавлял владивостокскую милицию, с июля по сентябрь — районный охранный отдел ведомства внутренних дел Земского Приамурского края.

Бывший жандарм и начальник Приморского областного управления госохраны полковник А.А. Немысский в 1920 г. был произведен атаманом Г.М. Семеновым в генерал-майоры, в июле 1921 г. назначен начальником управления политического розыска района Гродековскои группы войск. Умер в эмиграции в Шанхае в 1940 г..

Генерал-майор В.А. Бабушкин осенью 1922 г. руководил разведкой и контрразведкой Приамурской области.

После разгрома белых армий сотрудники контрразведки и госохраны в большинстве своем предпочли эмигрировать из России по двум основным причинам. Они негативно относились к советскому строю и решили продолжить борьбу с ним из-за рубежа. Кроме того, их не прельщала перспектива сурового наказания со стороны советской власти, которая разыскивала бывших сотрудников белогвардейских спецслужб после Гражданской войны с целью привлечения их к уголовной ответственности. Косвенным подтверждением тому, в частности, является изданная в 1930 г. ОПТУ в оперативно-розыскных целях брошюра «Список контрразведчиков, милиции, официальных чинов министерства внутренних дел белых правительств».

По-разному сложились судьбы бывших сотрудников белогвардейских спецслужб в эмиграции.

Опытный контрразведчик генерал-майор Н.П. Злобин работал истопником, конторщиком в околотке, раздатчиком на складах КВЖД, служил в низших чинах железнодорожной полиции Харбина. Умер 28 августа 1945 г. в Харбине.

Проанализировав имеющиеся в опубликованных источниках биографии чинов белогвардейских спецслужб, авторы разделяют точку зрения историка В.И. Голдина, который не рекомендует «идеализировать ситуацию с привлечением опытных офицеров спецслужб к активной деятельности и борьбе против советской власти в эмиграции. Имевшая место еще в годы Гражданской войны в России недооценка белогвардейским командованием профессиональных разведчиков и контрразведчиков старой армии, офицеров жандармерии и охранки продолжала сохраняться и в период пребывания на чужбине. Так или иначе, ряд бывших царских и белогвардейских спецслужб активно участвовал в новой стадии борьбы с советским режимом, находясь в эмиграции, некоторые начали сотрудничать с иностранными спецслужбами, а многие просто рассеялись по странам мира и вынужденно осваивали другие виды занятий».

Согласно вышеупомянутого «Временного положения», первичная задача контрразведки традиционно заключалась в «обнаружении и обследовании неприятельских шпионов». «Конечная цель военного контроля, — гласила «Инструкция начальникам военно-контрольных отделений», — есть привлечение к судебной ответственности уличенных в военном шпионаже лиц… или прекращение вредной деятельности названных лиц административными мерами». Безусловно, такое явление как военный шпионаж — «собирание всякого рода сведений о вооруженных силах и об укрепленных пунктах государства, а также собирание имеющих военное значение географических, топографических и статистических данных о стране… с целью передачи их иностранной державе» — на территории белой Сибири имело место.

К собиранию «всякого рода сведений» регулярно прибегал как противник (Советская Россия), так и многочисленные союзники. Белые контрразведчики, случалось, выявляли и даже пресекали деятельность агентуры советской и иностранных спецслужб, но вот что касалось привлечения к судебной или административной ответственности, то здесь дело обстояло хуже.

Говоря о приоритетах в деятельности колчаковской контрразведки, следует иметь в виду, что спецслужбы главного противника — Советской России — находились в стадии формирования и становления. 5 ноября 1918 г. был создан центральный орган военной разведки — Регистрационное управление (Региструпр) Полевого штаба Революционного военного совета Республики (РВСР). Испытывавшему недостаток финансовых средств, квалифицированных кадров Региструпру не сразу удалось создать агентурные сети в белогвардейском тылу и наладить сбор нужной командованию Красной армии информации.