Ядро его войска из четырех тысяч воинов составляли хорезмийские тюрки, но, кроме того, в его распоряжении были армии персов. Боевые слоны, огромные верблюжьи караваны и множество вооруженных рабов сопровождали его. Но главным в обороне его империи была цепь крупных городов вдоль рек, таких, как Бухара – центр исламских учебных заведений и мечетей, Самарканд, с его высокими стенами и садами для развлечений, Балх и Герат – центр провинции Хорасан. Этот мир ислама, с его амбициозным шахом, с его многочисленным воинством, был мало знаком Чингисхану.

Две проблемы необходимо было решить Чингисхану, прежде чем он мог повести свою армию против тюрок Мухаммеда. Когда он шел завоевывать Китай, то вел с собой большую часть союзных племен пустыни. Теперь же он должен был оставить на несколько лет за собой огромную, только что образованную империю и управлять ею со стороны – с другого края горных хребтов. И к этой проблеме у него был свой подход. Мухули огнем и мечом держал в повиновении оккупированный Китай, по соседству принцы Ляо были поглощены восстановлением своего режима. Чингисхан «прочесал» остальные районы своей империи, высматривая неординарных личностей в покоренных странах, людей именитых и амбициозных, которые могли бы натворить бед в его отсутствие. К каждому из них был направлен курьер с серебряной дощечкой (пайцзой) с призывом прибыть в орду. Под предлогом того, что ему нужны их услуги, хан взял их с собой за пределы империи.

Само же управление империей он предполагал оставить в своих руках, куда бы он ни направлялся. Он связывался через посыльного с советом ханов в Гоби. Одного из своих братьев он оставлял наместником в Каракоруме. Все это было сделано, но оставалась вторая, более масштабная проблема – переброска орды в четверть миллиона воинов от озера Байкал через хребты срединной Азии в Персию. Это было расстояние в две тысячи миль, – дистанция вороньего полета, – а места таковы, что путешествовать по ним сегодня путники рискнули бы только с хорошо экипированным караваном. Такой марш невозможен для сопоставимой по численности современной армии.

У него не было сомнения в способности орды совершить этот марш. Он сделал из нее мощную армию, для которой не было преград на суше. Примерно половине ее бойцов не довелось больше увидеть Гоби, хотя некоторые из его монголов прошли за девяностый меридиан и вернулись назад.

Весной 1219 года он приказал орде собраться на пастбищах в пойме реки на юго-западе. Там были сформированы тумены под командованием различных орхонов. Каждый монгол вел на поводу четыре-пять лошадей. Большие стада скота были отогнаны на пастбища, где и откармливались в течение лета. Самый младший сын хана также прибыл получить командование, и в первые бодрящие дни осени сам хан выехал из Каракорума. Он выступил с кратким обращением к женщинам кочевой империи: «Вам не пристало носить оружие, но у вас есть свои обязанности. Поддерживайте порядок в юртах, которые будут ожидать возвращения мужчин, чтобы и курьеры, и утомленные тяжелой дорогой нояны могли найти подобающее им пристанище и еду, если остановятся на ночь. Жена может таким образом отдать дань уважения воину».

По-видимому, когда он скакал к войску, ему пришло в голову, что он и сам может не вернуться из похода живым. Проезжая красивым лесом и глядя на рощу из высоких сосен, он заметил: «Хорошее место для косуль и для охоты. Хорошее место для отдыха старого человека». Он отдал распоряжения, чтобы после его смерти свод законов ясы читали бы вслух и люди жили бы в соответствии с ним. Перед своей ордой и своими военачальниками он выступил с другой речью: «Вы идете со мной, чтобы нанести удар всей нашей силой по тому, кто отнесся к нам с презрением. Вы разделите со мной славу побед. Пусть десятник будет столь же бдительным и исполнительным, как и командир тумена. Если кто-либо из них не выполнит свой долг, он будет лишен жизни, так же как и его женщины и дети». После совещания со своими сыновьями, орхонами и вождями племен хан отправился осматривать стойбища орды. Ему было уже пятьдесят шесть лет, широкое лицо избороздили морщины, а кожа задубела. Он сидел на белом, быстроногом боевом коне, в глубоком седле, согнув ноги, продетые в короткие стремена. В его белой войлочной шляпе с загнутыми кверху полями торчали орлиные перья, и красные матерчатые ленты свисали от ушей как рога животного и могли быть использованы в качестве подвязок при сильном ветре. Его черная соболья шуба с длинными рукавами была перехвачена поясом из золотых пластинок или же из золотой ткани. Он скакал вдоль рядов сформированных эскадронов и был немногословен. Орда была экипирована лучше, чем прежде. Ударные тумены были на лошадях, облаченных в доспехи из лакированной кожи красного или черного цвета. У каждого воина было по два лука и запасной колчан, укрытый от влаги. Их шлемы были легкие и практичные, с кожаным забралом с железными кнопками, защищающими шею сзади. Только полки ханской гвардии имели щиты. Кроме сабель, у воинов тяжелой кавалерии были топоры, висевшие на поясах, и по мотку веревочного аркана или шнура для вытаскивания увязших в грязи осадных машин. Снаряжение было небольшим и строго целесообразным – кожаный мешок, вмещавший торбу для корма коней, и котелок для всадника; воск и напильник для заточки наконечников стрел, а также запасные тетивы. Позднее каждый воин получит паек неприкосновенного запаса – копченое мясо и сухое молоко. Это молоко в порошке помещали в воду и нагревали ее. Поначалу они просто скакали по дороге. В орде было много китайцев – целая новая дивизия. По-видимому, она состояла из десяти тысяч человек, и во главе ее был китаец. Это был ко пао ю, или мастер артиллерии, с подручными, которые были искусны в установке и применении осадных машин, баллист и камнеметов. Эти машины, похоже, везли не целиком, а по частям в нескольких повозках. Что касается хо пао, то есть огнемета, то мы увидим его в действии позднее.

Медленно двигалась орда через малые горные цепи, ведя с собой стада. Ее численность составляла около 200 тысяч воинов – слишком большое количество для того, чтобы держаться компактно, поскольку им приходилось питаться за счет скота и того, что давала дикая природа. Старшему сыну, Джучи, хан доверил командование двумя туменами, и он должен был соединиться с Джебе-нояном на другой стороне Тянь-Шаня. Остальные рассредоточились, держа курс на долины.

В начале марта одно событие навеяло астрологам дурные предчувствия. Снег выпал прежде положенного времени. Хан послал за Елюй Чуцаем и потребовал, чтобы тот объяснил значение предзнаменования. «Оно означает, – отвечал хитроумный китаец, – что повелитель холодных снежных краев одержит верх над повелителем теплых мест».

Китайцы, должно быть, страдали от холода в ту зиму. Среди них были умеющие применять лекарственные растения в лечебных целях, и, если втыкалась пика острым концом в землю перед шатром, это означало, что находившийся в нем монгол болен, и для его лечения вызывались эти знатоки трав и звезд. В орде было еще много других, не участвовавших в боевых действиях спецов – переводчиков, купцов, действовавших затем в качестве шпионов, чиновников-китайцев, чтобы взять на себя управление захваченными районами. Ничего не было упущено, и каждая мелочь должна была быть учтена. Следовало позаботиться даже об утерянных вещах – для этого был назначен специальный уполномоченный.