Металлические украшения на доспехах и седлах должны были быть начищены, а снаряжение укомплектовано. Марш начался, как только прогремели на заре барабаны. Впереди гнали стада, а воины двигались вслед за ними со своими повозками. К вечеру скот собирали, устанавливали штандарт командующего, а вокруг него разбивался лагерь: воины снимали юрты с повозок и распрягали верблюдов. Приходилось переправляться и через реки. Привязанные друг к другу за штыри седел кони по двадцать и более в ряд грудью преодолевали течение. Иногда всадникам приходилось плыть, держась за конские хвосты. Ветка втыкалась в кожаный мешок со снаряжением, а его шнурок затягивался, и он плыл и не тонул, привязанный к поясу воина.

Очень скоро они уже могли переходить реки по льду. Снег покрыл все, даже песчаные дюны пустынь. Высохший серый тамариск «танцевал» под порывами ветра, словно призрак умершего старика. Тумены Джучи отклонились от орды к югу, спустившись с перевала высотой в семь тысяч футов на Пе-Лу – Великий Северный путь. Здесь, на одном из старейших торговых маршрутов Азии, им повстречалась вереница лохматых верблюдов с уздечками от ноздрей к хвосту, которые вышагивали под бренчание ржавых колокольчиков. Их было несколько сот, нагруженных мешками с рисом и всякой всячиной, и сопровождали их с полдюжины погонщиков с собакой.

Главные силы ордынцев очень медленно продвигались в западном направлении, спускаясь по ущельям и переходя через замерзшие озера, выходя на обледенелую дорогу Джунгарских Ворот, перевала, через который все кочевые племена выходили из Северной Азии. Там они были атакованы ветрами и таким сильным холодом, что весь скот мог бы замерзнуть, если бы был застигнут бураном, черной ветряной бурей. К этому времени полегла и была съедена большая часть скота. Последние запасы сена были израсходованы; повозки волей-неволей приходилось оставлять, и лишь самые сильные верблюды оставались в живых.

«Даже в середине лета, – писал китаец Елюй Чуцай о походе на восток, – массы льда и снега громоздились в этих горах. Армии, следовавшей этим путем, чтобы сократить дорогу, приходилось идти по льду. Огромные сосны и лиственницы, казалось, достигали небес. Все реки к западу от Цзинь-Шаня – «Золотых гор» – текли в западном направлении».

Чтобы защитить копыта неподкованных лошадей, их обматывали лентами из кожи яка. Лошади, очевидно, страдали от нехватки корма, и у них начали кровоточить вены.

Начиная преодолевать западные хребты за Вратами Ветров, воины рубили деревья, выбирая мощные стволы, которые использовали для наведения мостов через ущелья. Лошади выкапывали копытами из-под снега мох и сухую траву. Охотники поскакали на равнину охотиться на дичь. Упорно продвигаясь вперед в условиях жесточайшего холода Северной Азии, орда в четверть миллиона человек подвергалась испытаниям, которые современную дивизию отправили бы в госпиталь. Монголы же не придавали им особого значения. Закутанные в овечьи шкуры и в одежды из кожи, они могли спать в сугробах, а при необходимости отогреваться в своих круглых тяжелых юртах. Когда есть было совсем нечего, они вскрывали вены у лошадей, выпивали немного их крови и опять закрывали раны.

И они продолжали путь, растянувшись на сто миль по горной стране, а вслед за ними скользили сани и оставались лишь кости павших животных.

Прежде чем растаял снег, они уже вышли в западные степи и поскакали быстрее, огибая мрачное озеро Балхаш. К тому времени как появилась первая трава, они уже пробирались через последнюю преграду – Кара-may, «Черную гряду». Скакали на исхудавших лошадях после того, как преодолели первые двенадцать сот миль своего похода. Теперь первые дивизии сомкнули ряды, связные засновали взад-вперед между соединениями; неописуемо выглядевшие купцы скакали группами по двое-трое в разные стороны, чтобы раздобыть ценную для орды информацию. Цепь разведчиков была выдвинута впереди каждой колонны. Ордынцы подправляли снаряжение, пересчитывали стрелы, смеялись и собирались у костров, где бродячие певцы на коленях исполняли свои заунывные песни о погибших героях и необыкновенных чудесах.

Под ними сквозь леса уже просматривался последний рубеж, отделявший их от мира ислама, – широкая река Сырдарья, теперь вздыбившаяся от весеннего половодья.

Тем временем Джучи и Джебе-ноян под Крышей Мира вступили в решительную схватку с магометанами.

Магометанский шах появился на поле раньше монголов. Только что одержавший победы в Индии, он имел под своим началом 400 тысяч воинов. Он собрал своих атабеков и укрепил свои тюркские войска отрядами из арабов и персов. Эту армию он повел на север на поиски монголов, которые еще не объявились. Он встретил и атаковал разведывательные отряды Джебе-нояна, который не знал о том, что началась война. Появление кочевников в меховых одеяниях и на косматых низкорослых лошадях вызвало чувство презрения у более богато одетых хорезмийцев. Когда шпионы уведомили шаха о численности орды, тот не изменил своего первоначального мнения. «Они покоряли всего лишь неверных, а теперь против них ряды воинов под знаменем ислама».

Вскоре показались монголы. Их атакующие отряды спустились с предгорий к широкой Сырдарье. Они появились в деревнях плодородных долин, угоняя скот и отбирая все, что удавалось захватить из зерна и продуктов. Они поджигали дома и уходили в клубах дыма. Их повозки и скот отправлялись назад на север с несколькими отрядами воинов, но уже на другой день они врывались в деревню за пятьдесят миль от разграбленного ранее места.

Это были передовые отряды снабжения, собиравшие запасы продовольствия для основного войска. Трудно было понять, откуда они взялись и куда направлялись. А их послал Джучи, приближавшийся через длинную цепь долин с востока, двигаясь по пути Пе-Лу. Следуя по более легкому маршруту, чем главные силы орды, он преодолел последнюю горную гряду несколько быстрее по сравнению с руководимой его отцом армией.

Шах Мухаммед оставил главные силы своего войска у Сырдарьи и двинулся вверх по реке к ее истокам, пробираясь через хребты на восток. Узнал ли он о появлении Джучи от своих разведчиков или вновь случайно наткнулся на эту монгольскую дивизию, но его войско нос к носу столкнулось с монголами в этой протяженной долине, окруженной лесистыми отрогами гор. Его армия в несколько раз численно превосходила монгольскую дивизию, и Мухаммед, впервые повстречав темную массу воинов в одеждах из кожи и меха, без щитов и кольчуг, думал только о том, чтобы начать атаку, прежде чем странные всадники успеют удрать. Его дисциплинированные тюрки выстроились в боевые ряды, и зазвучали длинные трубы и кимвалы. Между тем монгольский воевода посоветовал своему принцу Джучи немедленно отступить и попытаться навести тюрок на главные силы орды. Однако старший сын хана отдал приказ атаковать мусульманских воинов. «Если я буду спасаться бегством, что я потом скажу своему отцу?»

Он был главнокомандующим, и, когда был отдан приказ, монголы послушно тронули лошадей. Чингисхан никогда бы не оказался или не оставался долго в такой западне в долине – он отступал бы до тех пор, пока не расстроятся в ходе преследования ряды войска шаха. Однако своевольный Джучи бросил своих людей вперед, «эскадрон смерти»[8]шел первым, а вслед за ним шла тяжелая ударная кавалерия с саблями в левой руке и с длинными пиками в правой. Более легкие эскадроны прикрывали фланги. Брошенные таким образом в атаку, не имея ни пространства для маневра, ни времени для своего излюбленного метания стрел, монгольские всадники жестко шли напролом со своими более тяжелыми, слегка изогнутыми мечами против кривых турецких сабель.