Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 74
Перейти на страницу:

Успех пробных раскопок стал поражением Калокериноса. В феврале 1879 г. местный критский парламент, опасаясь, что находки могут быть вывезены турками в Имперский музей в Стамбуле, отказал Калокериносу в разрешении на дальнейшие раскопки. Тем не менее отчеты о находках широко публиковались, вызвав огромный интерес в научных кругах. Надеясь заинтересовать археологов и научные учреждения в продолжении исследований, Калокеринос отправил пифосы в Лондон, Париж и Рим (пифос, переданный Британскому музею, можно увидеть в коридоре к Микенскому залу). Среди тех, кому он показывал место раскопок, были Шлиман, Дёрпфельд, американский консул Стилман и англичанин Артур Эванс, сильно заинтригованный находками Шлимана на материке. Все соглашались, что дворец весьма похож на тиринфский. Керамика, как сказал француз Осуйе, была «так похожа на находки в Микенах, на Родосе и в Спате [в Аттике]».

После того как Эванс в марте 1894 г. осмотрел коллекцию Калокериноса, он быстро составил план раскопок дворца, надеясь получить на то разрешение, и в том же году купил участок, «где стоит дворец Миноса, который я нашел», как записал Калокеринос в своем дневнике. Вернулся Эванс в 1989 г., за несколько дней до пожаров и боев в Ираклионе, предшествовавших освобождению острова. Они прошли вместе на площадку, где «я показал ему двойной топор, выгравированный на камне, и топоры на верхней части лабиринта». К несчастью, коллекция Калокериноса погибла — дом его был сожжен во время боев с турками, пропали и журналы раскопок (восстановленный в 1903 г., этот дом, расположенный возле старой гавани, стал теперь местным Музеем истории Крита). После освобождения острова Эванс смог докупить остальную часть участка, где в 1900 г. и начал раскопки. Потрясающие находки Эванса доставили много радости Калокериносу, бывшему настоящим патриотом Крита: «Эти новые открытия обогатят Музей Ираклиона и сделают его достойным восхищения. Люди со всей Европы и из Америки будут приезжать во дворец и смотреть артефакты».

Хорошо, что Эванс, а не Калокеринос, повел дальнейшие раскопки — грек не был профессиональным археологом: на взгляд Эванса, его раскопы были бессистемными (Эванс так сказал в одном из своих завистливых упоминаний о предшественнике в книге «Дворец Миноса»).

В 1902 г., когда слава Эванса уже стала всемирной, Калокериносу исполнилось 59 лет, его бизнес рухнул, и он вернулся к юриспруденции, ученую степень в которой он получил будучи молодым. Диссертация называлась: «Юридическая система царя Миноса и ее влияние на римских законодателей»!

По иронии судьбы, скудные записи о раскопках Калокериноса сейчас подтверждают свою ценность для историков, пытающихся восстановить картину дворца. Хорошо это или плохо, но Эванс вынужден был постоянно и непоправимо менять облик площадки. Теперь уже маловероятно, что когда-нибудь будет достигнуто твердое согласие в отношении вида последнего кносского дворца, дворца, из которого, если верен перечень кораблей Гомера, царь Идоменей отправился с восьмьюдесятью кораблями помогать Агамемнону Микенскому грабить Трою.

АРТУР ЭВАНС

Эванс родился в 1851 г., когда Шлиман сколачивал свое первое состояние, скупая в Калифорнии золотой песок у старателей. Едва ли можно представить себе двух более разных людей! Эванс окончил Оксфорд. Его отец был известным антикваром и коллекционером, казначеем Королевского общества. Среди его знакомых был сэр Джон Лаббок, организовавший в Британии новые исследования по антропологии и древней истории, проводимые на научной основе. Эванс вырос среди древних вещей и великолепно различал в них мельчайшие детали. Жесткий, настойчивый и непоколебимый до догматизма, он был сильным полевым исследователем (как и Шлиман), обожавшим путешествовать, с юности до средних лет совершавшим длинные походы пешком или верхом по труднопроходимым и диким местам. Его обстоятельное изучение ландшафта восточного и центрального Крита легло в основу всех современных топографических исследований.

В двадцатилетнем возрасте, после каникул на Балканах, у него развился особый интерес к Боснии, которой тогда правили турки. Будучи свидетелем антитурецкого восстания 1875 г., он написал книгу, которую премьер-министр Гладсон цитировал в парламенте. Начиная с 1877 г. Эванс несколько лет провел на Балканах в качестве специального корреспондента «Манчестер Гардиан». Это была жизнь «рыцаря плаща и кинжала», полная приключений и риска. В глазах многих такой карьеры вполне хватило бы для целой жизни одного человека.

При всем том Эванс сохранял интерес к археологии и древностям. В 1878 г. в Англии он посмотрел Кенсингтонскую выставку сокровищ Шлимана, найденных в Трое, и был невероятно взволнован увиденным. В 1883 г. он, вскоре после того как стал хранителем Музея Ашмола в Оксфорде, приехал в Грецию и, посетив Микены и Тиринф, навестил в Афинах Шлимана, несколько часов изучая у него микенские сокровища. Их беседа, к сожалению, не была записана. Непохоже, что у Эванса уже сложилось мнение, будто микенская цивилизация зародилась на Крите, но сама эта идея была не нова. Шлиман уже побывал в Кноссе, а Вирхов и Мюллер вскоре убедят Шлимана обратить внимание на Крит как на возможную колыбель цивилизации шахтовых гробниц. Ex oriente lux [свет с Востока] долго был указующим афоризмом континентальной науки: другими словами, определяющие черты западной и греческой цивилизации пришли, как «свет с Востока», из Египта и Месопотамии, от несравненно более древних и богатых культур. Шлиман и его последователи руководствовались этим принципом, полагая, что Микены и Тиринф были построены финикийцами, а греки прибыли туда в «темные века» после крушения Микенской цивилизации. У такой точки зрения появлялось все больше противников — книга Рейнаха по этому вопросу, «The Oriental Mirage [Восточный мираж]», изданная в 1893 г., произвела особенно сильное впечатление на Эванса.

Весной 1893 г., трагичного для Эванса (в тот год умерла его жена), разглядывая прилавки антикваров на афинском «блошином» рынке, он обнаружил загадочные письмена, вырезанные на множестве трех — и четырехугольных камушков. Нечто похожее Эванс видел, еще учась в Оксфорде. Теперь ему сказали, что камешки привезены с Крита. В то время идея, что иероглифическая система письма могла существовать в какой-то части доисторической Европы, казалась сомнительной, но, похоже, именно она заставила Эванса на следующий год отправиться на Крит. Он встретился с Калокериносом, осмотрел место раскопок Кносса, где ему показали единственную табличку с линейным письмом Б, найденную среди обломков. Эванс, еще даже не копнув землю Кносса, решил без колебаний: «В поэмах Гомера мы видим отражение великих дней Крита — период микенской культуры, к которой мы склонны добавить название «минойская»… Золотой век Крита лежит за границами исторического периода [т. е. Греции и Рима]. Его культура… практически идентична той, что существовала на Пелопоннесе и в большей части Эгейского мира».

В марте 1900 г. начались работы на том же участке, где двадцать лет назад приступил к своим раскопкам Калокеринос. По случайности здание дворца осталось почти нетронутым с того дня, когда в нем бушевал пожар. А это было более трех тысяч лет назад. На несколько дюймов ниже уровня травы виднелись участки стен с фресками. Пустой зал, выкрашенный в красный цвет, окружали с одной стороны гипсовые скамьи, а с другой — невероятно — стоял закопченный гипсовый трон. По полу были разбросаны алебастровые ритуальные сосуды, которыми, как предположил Эванс, пользовался последний царь Кносса для отчаянного обряда умиротворения перед тем, как на дворец обрушился заключительный удар. Находки были поистине сенсационными, но главным, что сразу привлекло к Кноссу внимание археологов, изучавших Эгейский мир, оказался возраст находок: IV тысячелетие до н. э.! 27 марта 1900 г. Эванс записал в своем дневнике:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?