обороны приняло к рассмотрению заявление на увольнение, я начал работать над двумя планами. Первый – разработка этапов проекта. Я собрал команду непальских альпинистов, которые смогут поддержать меня на восхождениях на все четырнадцать пиков. Затем, просмотрев статистику – прогнозы погоды за последние пять лет, я прикинул, на какие горы подниматься и когда. После оценки топографии было решено разбить проект на три этапа. Первый должен был пройти в Непале в апреле – мае, это восхождения на Аннапурну, Дхаулагири, Канченджангу, Эверест, Лхоцзе и Макалу. Второй этап, в июле, включал в себя восхождения на пакистанские восьмитысячники – Нанга-Парбат, Гашербрумы I и II, К2 и Броуд-пик. В третий этап – осенний – планировалось пройти три горы: сначала Манаслу в Непале, затем со стороны Тибета Чо-Ойю, после чего Шишабангма, которая целиком находится на Тибетском нагорье. На всех трех этапах требовалась определенная бумажная работа, чтобы получить разрешения на восхождения; наибольшую сложность представлял Тибет, потому что китайцы закрыли Шишабангму для восхождений на весь 2019 год. Но об этой горе я решил подумать, когда придет время.

Физическая подготовка не представляла проблемы – это обыденная часть моей военной жизни, но вот организационные вопросы никак не были связаны с карьерой в спецназе: сбор средств оказался тяжелой задачей в первую очередь потому, что высотный альпинизм – дорогое удовольствие. Стоимость одного только восхождения на Эверест в 2019 году колебалась в пределах от сорока тысяч до ста пятидесяти тысяч долларов, и когда я прикинул примерную сумму для всего проекта, стало понятно, что такие деньги не получишь без посторонней помощи.

Для финансирования подобных проектов нужна спонсорская поддержка в обмен на рекламу брендов на каждом восхождении. Часть денег я планировал выручить от работы гидом, решив, что поведу опытных альпинистов на одну гору в рамках каждого этапа. Я выбрал для этого Аннапурну, Нанга-Парбат и Манаслу [19].

Работать пришлось безостановочно, семь дней в неделю. Пока я планировал четырнадцать экспедиций, мой друг занимался поиском денег. В выходные, когда я был не на службе, все свободное время занимали встречи, планирование и разъезды. Психологически было ничуть не легче, чем на отборочных состязаниях в британский спецназ.

Но так же, как и ранними утрами на Брекон-Биконс, я старался думать в позитивном ключе.

Я смогу это сделать. Я буду решать проблемы по мере их возникновения. Я уже побывал на высочайшей вершине мира, сейчас единственное, что стоит на пути, – поиск финансирования. Так вперед, найди деньги!

Я сделал сбор денег своим идолом, религией, так же как делал это, когда намеревался попасть в гуркхи или взойти на Эверест. Замысел надо было воплотить в жизнь, и я отдался работе целиком, без остатка.

Итак, чтобы собрать деньги, я и мой деловой партнер, имя которого оставлю в тайне, стали связываться с потенциальными спонсорами. Я знал: чтобы сделать Project Possible привлекательным, нужно было заявить о себе – сказать что-то, что попадет в заголовки СМИ и заставит людей говорить о проекте.

Побив несколько мировых рекордов, я решил, что стоит заявить о желании улучшить результат. Во главе угла, конечно же, стояла скорость, с которой я собирался пройти все восьмитысячники. Кроме того, я считал возможным подняться еще быстрее на Эверест, Лхоцзе и Макалу (и сделать самый быстрый дубль Эверест – Лхоцзе). Также я заявил, что намерен поставить рекорд скорости подъема как на пакистанские восьмитысячники, так и на пять высочайших гор – Эверест, К2, Канченджангу, Лхоцзе и Макалу.

Однако все это, похоже, не привлекало внимания, на которое я рассчитывал, возможно, люди думали, что это шутка. После нескольких месяцев постоянных встреч и бесконечных телефонных разговоров меня ждал удар.

– Нимс, мы почти ничего не собрали, – грустно сказал мой друг, – все это не выглядит многообещающе.

Действительно, на банковском счету почти ничего не было. Казалось, все не задалось с самого начала. Это была проблема. Я тут же решил сменить тактику и сам занялся сбором средств, из-за чего распорядок дня стал еще более напряженным. Я вставал в четыре утра, несколько часов работал с социальными сетями, затем мчался, чтобы успеть на поезд до Лондона, который отправлялся в семь. Обычно удавалось провести четыре-пять встреч в день, на которых в ответ на мои вопросы либо давались неопределенные обещания, либо следовал недвусмысленный отказ. Редко когда удавалось вернуться домой до полуночи, и тогда я снова включал компьютер, чтобы разослать очередную серию писем, после чего следовал очередной сеанс работы в Instagram или Facebook.

Тогда я плохо ориентировался в интернете. Простое написание сообщений, касающихся Project Possible, с добавлением нужных ссылок и хештегов занимало добрую пару часов. Это занятие казалось скучным и утомительным, и порою я выражал разочарование онлайн:

Еще один день в борьбе за финансирование Project Possible 14/7. Это очень трудно, я не силен в таких вещах. К кому ни обращусь, все говорят: «Нимс, а почему не в следующем году? Если перенести на год, будет достаточно времени для сбора средств». Но мой ответ всегда один и тот же: говорить про следующий год значит идти более легким путем.

Следующую пару месяцев денег почти не прибавилось. Близился конец года, время шло, и мне казалось, что убедить потенциальных спонсоров нереально – очередная встреча чаще всего заканчивалась словами «спасибо, но нет». Большинство считало, что проект лежит за пределами человеческих возможностей, кто-то даже смеялся над этими планами. Я оказался в трудном положении.

Рассчитывая на себя и на удачу, я готовился к самой серьезной и большой спецоперации в жизни.

После ухода с военной службы мой доход резко упал, однако, несмотря на то что пришлось затянуть пояса, Сучи продолжала поддерживать меня. Она никогда не пыталась давить на меня, хотя в то время все мои усилия были нацелены на реализацию проекта, что не выглядело многообещающе в финансовом отношении, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Я был благодарен ей за то, что дома был крепкий тыл.

Работа истощала, было очень трудно оторваться от нескончаемых дел. Психически я чувствовал себя вымотанным, но вместо того чтобы обсуждать проблемы с женой, я старался делать вид, что все идет как следует. Меньше всего я хотел, чтобы Сучи переживала по поводу моих неудач, поэтому вставал глубокой ночью, пока она спала, и садился за компьютер писать очередное письмо.

Сбавить темп работы уже не представлялось возможным, потому что очень хотелось воплотить свою мечту. Мысли о том, чтобы бросить это все, не возникало.