Все собрались около монитора. Показатели колебались между 45 и 48 м/с. Дэйв посмотрел на меня. Его взгляд говорил, что пора браться за дело; я начал разогреваться, делая удары носовой частью велосипеда о стену. Ветер меня нимало не беспокоил, но вот область приземления походила на ад. Трава мокрая, на ней ничего не стоило поскользнуться, грязь развезло, тем не менее я все же проделал несколько трюков, причем неплохо. Тогда-то я и понял, что стоит попробовать.

«Вот заберусь я туда – и непременно сделаю переднее сальто со стены…»

Трюк такого рода был для меня чем-то принципиально новым. Да, я раньше уже делал банни хопы с передним сальто, когда гонял по пляжу близ деревни Абердур в Файфе, но переднее сальто, заканчивающееся именно так, на резком спуске, было чем-то совсем из ряда вон выходящим. При таком дожде и завывающем ветре эта идея казалась вовсе невообразимой дикостью. Впрочем, выход был: я знал, что осилю прыжок, если сначала испробую его на матах. Так я мог и обдумать технику, которая требовалась для перемещения центра тяжести определенным образом, и при этом безопасно приземлиться на спуск, находившийся четырьмя метрами ниже.

Все казалось каким-то потусторонним. Пока я ждал наверху, подпрыгивая на заднем колесе и держа переднее над краем, мне чудилось, что спуск находится в нескольких километрах от меня. «Ох, не знаю я…» – думал я, склоняясь вперед. Я рванул вниз, велосипед закрутило, и я приземлился задним колесом на маты. Не идеально, конечно, но это вообще удивительно, что я смог приземлиться на колеса, а не на лицо. Я почти сделал все.

«Погоди-ка, – подумал я. – Это таки может сработать».

Я забрался обратно на стену, сделал несколько неудачных попыток и наконец приземлился как следует, ударившись шинами о маты так, что меня перекинуло через руль. Я не мог в это поверить. Я так часто смотрел на эту стену, мечтая сделать с нее сальтуху. И вот я вплотную подобрался к тому, чтобы провернуть это.

Мое самочувствие тогда нельзя было назвать блестящим. Мне было холодно, я промок и устал. Я также был порядочно истрепан двумя неделями сплошного райдинга, и моя ментальная способность мириться со всем этим износилась. Наше время истекало, а парень из службы безопасности с часами и измерителем скорости ветра уже начинал нервничать. Мы привлекли немало зевак. Несколько немецких туристов показывали на нас пальцами через стекло кафе, находившегося выше, и напряженно наблюдали. Вскоре все их камеры были направлены на нас. Дэйв переживал, что одна из наших попыток попадет на YouTube или, что еще хуже, на Trip Advisor, и тогда весь наш труд пойдет насмарку.

Страх сильно развинчивал меня. Случалось, что я попадал в ментальную ловушку, готовясь к какому-нибудь прыжку или флипу. Даже если бы все, что меня окружало, оказалось волшебным образом удалено и остались бы только край, спуск и мой байк, привести свое тело в состояние готовности к прыжку мне бы удалось только путем великих усилий. Но отвлекающие факторы делали мою работу много тяжелее – ветер и все эти немецкие туристы в дождевиках, вооруженные камерами.

Тем не менее, когда маты были убраны, сальто удалось с первого раза. Я был в восторге, но у Дэйва не получился кадр. Он рассвирепел, хотя, если честно, в таких условиях было крайне трудно вообще что-либо заснять. В лютый мороз Дэйв наблюдал, как я разогреваю себя для повтора. Мы работали целый час, и большую часть времени я глядел со стены, готовясь прыгнуть. Но Дэйв понимал мои процессы. Он знал, что я не могу изменить свой подход к прыжкам. Было бы неплохо, если бы я просто сиганул с края Эдинбургского замка без каких-либо сомнений и лишних мыслей. Но мне мешал страх. То, что я делал, было опасно. Мне приходилось вести усиленную работу – как эмоциональную, так и рациональную.

Пока я готовился к очередному прыжку, я мысленно вернулся к одному совету, который кто-то мне однажды дал: «Если с утра съесть лягушку, остаток дня обещает быть чудесным, поскольку худшее на сегодня уже позади». Смысл понятен: если тебе предстоит сделать что-то такое, от чего тебя передергивает, – лучше сделай это сразу же. Но у меня это редко работает. У некоторых райдеров хватает отваги сказать: «Ладно, смысла в панике нет, я пошел». Я же просто долго смотрю на лягушку. А лягушка смотрит на меня. Лишь спустя почти час гляделок я, возможно, буду готов…

Скинув переднее колесо с края, я перебросился через руль, одновременно таща его за собой. Долю секунды я вращался в воздухе, и уже в следующее мгновение колеса вгрызлись в почву. Несмотря на сырость, мне удалось сохранить баланс, доехать до конца и остановиться на асфальтированной дорожке. Я не очень верил во все происходящее. Я исполнил один из трюков своей мечты на камеру. Более того, существовала вероятность, что мое касание шиной с переходом в фронт-флип станет первым в триальном мире.

Беспокойство и фрустрация гляделок с лягушкой окупили себя.

Несколько месяцев мы колесили по Шотландии в поисках локаций. Изначально планировалось, что на Way Back Home уйдет не более пяти недель. У нас ушло пять месяцев. Альковен проехал 17 000 миль, и иногда нам казалось, что мы запороли все дедлайны. На отдельные части уходило по нескольку дней. Часто, когда казалось, что все должно было пройти гладко, портилась погода. Мы гнались за солнцем, а в условиях Шотландии задача эта не из легких. Выпадали и такие дни, когда я без перерыва работал по шесть часов, – но так и не добивал линию.

Каждый вечер я врубал два 12-дюймовых сабвуфера, стоящих рядом со мной. Утром Дэйв просыпался, делал сандвичи с беконом и кофе, и мы опять пускались в путь, разъезжали вокруг да около или добирались до какого-нибудь определенного места на пароме. Если погода позволяла, я гонял энное количество часов до тех пор, пока не доводил какой-нибудь трюк до конца, а Дэйв не ловил идеальный кадр. Затем я вез нас к следующей локации, а в задней части фургона Дэйв пересматривал записанное. Приятнейшая рутина.

Фургон мы, конечно же, раздолбали. Внутри много чего расшаталось, а задняя его часть вытерпела немало вечеринок. Они обычно начинались, когда мы заканчивали снимать. К концу нашего путешествия он уже вовсю протекал, крепежи для багажа были сорваны, жалюзи тоже пришли в негодность. Кухню разнесли во время одной тусовки; кровати сломались, печь испортилась, а санузел, превращенный в импровизированный шкаф для велосипедов, никуда не годился.

Кульминацией съемок стало возвращение в Данвеган и езда по нему: Дэйв снял, как я проезжаю мимо местного полицейского участка. Я не мог поверить, что я зарабатываю на жизнь велосипедом. Я очень надеялся, что констебль Данкан Кармайкл увидит всю иронию. Еще я сделал пару линий с той красной телефонной будкой, правда, однажды я приземлился так, что руль отломался, и то, что от него осталось, сорвало здоровый кусок кожи с моей ладони. Позже мы провели 12 дней на острове Разей неподалеку от Ская, где построили мини-трассу для фрирайдинга рядом с холмом. Еще там находилось старое месторождение железной руды, и мы поснимали у старой железной дороги, которая ведет к входу. Огромный простор для экспериментов.

Несмотря на колоссальный труд, вложенный в это дело, результаты оказались не особо впечатляющими. Когда я впервые посмотрел Way Back Home, я взбесился. Конечно, многое вызывало у нас гордость, особенно сцены у Эдинбургского замка и из Данвегана. Но, к сожалению, отдельные части получились не совсем такими, какими я их хотел видеть. У меня были слишком амбициозные устремления, и наша работа не вполне им соответствовала. Мы наполнили трюки и съемки всей энергией, на которую только были способны, но я не мог перестать прокручивать в голове те запланированные сцены, которые нам так и не удалось завершить из-за никак не удававшегося мне приземления или испортившейся погоды.