моя супруга не должна ни в чем нуждаться. Покажешь?

Мне жутко интересно, насколько далеко зайдет ее вранье. Я даже откладываю приборы, отодвигая от себя тарелку, в ожидании ответа.

— Что показать?

— То, что ты купила.

— Зачем? Думаю, тебе неинтересно.

— Ты даже не представляешь, насколько мне интересно, — не удерживаюсь от усмешки.

— Все уже в гардеробе, косметика в ванной.

— Ну пойдем, посмотрим на обновки, — поднимаюсь с места, намеренно шумно отодвигая стул. Да, я морально давлю на девочку. Давай, малышка, покайся, пока не поздно, не разочаровывай меня.

Протягиваю Алине руку. Сомневается, но я не оставляю ей шанса, хватаю холодную ладонь, поднимая жену с места и веду за собой наверх. Запираю дверь, как только мы проходим в спальню. Снимаю пиджак, кидаю его на диван, сажусь в кресло и откидываюсь на спинку.

— Ну, показывай.

Уходит в гардероб, долго возится. Но все же возвращается с какими-то тряпками в руках.

— Что это?

— Платье, теплый спортивный костюм, блузка, — демонстрирует мне свои вещи.

— Надень платье, — прошу ее я. — Хочу оценить, стоило ли оно тех денег.

— Я не понимаю зачем? — уже возмущенно спрашивает она, смотря на меня, словно на зверя.

— Надень! — тоже срываюсь на эмоции.

Девочка вздрагивает, удаляясь в гардеробную, прикрывает за собой дверь. Откидываю голову, закрываю глаза. Устал. И физически, и морально.

Инга выводит из себя. Она действительно ждет ребенка. Очень надеюсь, что моего, иначе придушу собственными руками. Нет, она всегда была мне верна – еще пару недель назад я не сомневался. Но ее внезапная, хорошо спланированная беременность посеяла во мне сомнения. Ее ссылка на родину отменяется. Если в Инге мой ребенок (а это мы выясним только после рождения), я его приму и обязан дать Инге все для его вынашивания. Другое дело, что Ингу, как женщину, я уже не принимаю и не рассматриваю. Женщины не умеют думать вообще, тем самым загоняя себя в клетку.

Вопреки ожиданиям Инги, сейчас она для меня стала сосудом, вовсе не любимой женщиной, как планирована, подстраивая беременность. А могла стать свободной и независимой.

Зеркальная дверь отодвигается, слышу, как девочка выходит, замирая где-то посередине комнаты. Открываю глаза, рассматривая Алину. Платье как платье, ничего особого. И, конечно, оно не новое. Но девочка упорно хочет меня одурачить.

Сиреневая ткань красиво ложится на ее талию, широкая юбка ниже колен, прозрачные рукава.

— Закрой дверь гардеробной! — велю ей я. Алина медлит, смотря на меня настороженно, но все же задвигает зеркальную дверь. — Повернись лицом к зеркалу, — поднимаюсь с кресла и иду к ней, хватаю за плечи и насильно разворачиваю, подталкивая к зеркалу. Остаюсь позади, прижимаясь к ее спине, рассматривая жену в отражении. Взволнованная, раскрасневшаяся, дышит прерывисто и бегает глазами.

Да, малыш, лгать всегда трудно.

Ты не умеешь.

— Мне кажется, тебя обманули, — произношу ей на ухо, глубоко втягивая воздух. От нее пахнет свежестью, чистотой, полевыми цветами и росой. Пьянящий аромат, и я вдыхаю еще раз. — Это платье не стоит тех денег.

Нахожу на ее спине замок и тяну змейку вниз.

— Что ты делаешь?! — с ужасом произносит девочка, пытаясь увернуться. Не отпускаю, сжимаю талию, заставляя стоять на месте. Дергаю замок, расстегивая платье и обнажая спину.

— Мне кажется, нужно снять это платье и выкинуть. Купи себе что-то лучше, достойнее моей жены.

Чувствую, как дрожит ее тело, и самого опаляет жаром легкого возбуждения. У меня все-таки вкусная жена, сладкая, хочется распробовать. Ее страх заводит еще больше. И хочется проверить, насколько она чиста. Может, ублюдок уже испортил мне девочку. Тогда я закопаю обоих.

— Не надо… — уже жалобно всхлипывает она, прекращая сопротивляться. Правильно, это бесполезно. У меня сегодня нет настроения ее жалеть.

— Не вижу преград, малыш, — усмехаюсь, ловя ее испуганный взгляд в зеркале. Тяну платье, обнажая ее плечи. Девочка зажмуривается, кажется, вообще прекращая дрожать. — Открой глаза! — рычу ей на ухо. Она слушается больше от страха, распахивая свои красивые глаза. — Смотри в зеркало, — велю ей я, а сам наклоняюсь, прикасаясь губами к ее плечам. Девочка вздрагивает, но наблюдает, как я целую молочную нежную кожу. Внутри что-то переворачивается. Черт. Я дико хочу эту лгунью. — Расслабься, малыш, больно пока не будет.

— Пожалуйста… — сжимается, всхлипывая от каждого моего касания губ.

— Тихо, — дергаю ее платье вниз. Девочка пытается его поймать, но я со всей силы вырываю чертову тряпку из ее рук и спускаю лиф платья на талию. А под платьем нет белья. Руки Алины снова взлетаю вверх, прикрывая небольшую обнаженную грудь. — Поверь, малыш, — ловлю ее взгляд в зеркале, — я очень стараюсь держать себя в руках. Ты даже не представляешь, как мне хочется… — обхватываю ее шею, немного сжимая. — Но я не буду, — ослабляю хватку, поглаживая шею пальцами. — Это все равно случится. Ты моя жена. Будешь покорная и смирная – я постараюсь. Нет… — хватаю ее руки и силой отрываю от груди. — Нет, это все равно случится, но уже без твоего удовольствия. А я бы хотел посмотреть, как ты кончаешь…

Ее глаза захлопываются, а щеки краснеют еще больше, словно не слышала никогда таких слов, и это заводит еще больше. Сам от себя не ожидал такой реакции на девочку. Нужно было попробовать ее раньше, кажется, я много потерял.

Глава 16

Алина

Я не хочу, чтобы он меня трогал. Мне дико страшно и стыдно. Очень стыдно стоять перед ним с голой грудью. Мне настолько страшно, что я боюсь даже пошевелиться. Глаза Эмина горят черным огнем, любое мое сопротивление вызывает агрессию. Когда сжимает мою шею, мне кажется, что он свернет ее в одно движение. Я мечтаю снова потерять сознание, но, к сожалению,