Валманн распорядился, чтобы его объявили в розыск по обычным каналам. Он не верил в то, что Дален объявится немедленно и что его удастся поймать в связи с каким-то более поздним преступлением. Но возможно, контрабанды кур будет достаточно для того, чтобы его восемнадцать месяцев превратились в двадцать восемь. Валманн вздохнул, наблюдая, как факс с нечеткой фотографией коротко остриженного господина Далена, прошуршав, оказался на его столе. Хранение и распространение наркотиков, кража автомобилей, контрабанда… Начиная от юношеских шалостей и авантюр и заканчивая серьезной преступной деятельностью. Спираль, каждый виток которой становился безнадежнее и неизбежнее, как сама судьба. Что толкает их на все это? В какой же момент вдруг становится слишком поздно остановиться? Он часто наблюдал, как молодых людей забирали за дебош, и задавался вопросом о том, скольких из них он встретит еще через год или два в угнанной машине в кювете, пьяными вдрызг. И потом, уже в суде — за взлом, кражи, ношение оружия, угрозы и насилие? Когда Валманн думал об этом, полицейская работа казалась ему бесполезной, все равно что вычерпывать пригоршней воду из затопленного подвала, куда она поступает постоянно. Новые преступники появлялись все время. Они были другие, и их было сложно понять. Перед ним возник полный смирения и отреченности взгляд Алки, ее накрашенные глаза, синяк, обкусанные ногти. Он попытался представить себе тех типов, которые разрушили жизнь этой девушки, преследовали, мучили ее до тех пор, пока она не стала средством, орудием, существом без чувства собственного достоинства, воли, без малейшей надежды на то, что она сможет выбраться из ада, в котором пребывает. И даже маленькая искорка надежды на получение убежища в социал-демократической Норвегии, должно быть, потухла, когда Рюстен отрицательно покачал головой в ответ на эту просьбу. Валманн очень хотел бы обсудить это с Анитой, и не столько потому, что он по ней скучал, или потому что ему был нужен молодой и хорошо информированный человек, обладающий свежими данными по актуальным проблемам в области криминологии, сколько потому, что она была женщиной. Неужели ему могло помешать то, что он мужчина? Видимо, бывает и так. Валманн знал, что он не должен звонить Аните слишком часто. Он не хотел казаться навязчивым, боялся разрушить то взаимное притяжение, которое возникло между ними. Сейчас было не время для глубоких, душевных разговоров. Не время для размышлений о будущем. Сейчас нужно было тихо радоваться тому состоянию счастья и удовольствия от того, что им удалось найти друг друга. Радоваться именно этому. Наслаждаться.

Как же он был похож! Возможно, это на самом деле был он! Даже руки затряслись!

Держа путь по знакомой дороге в направлении Одала и Скарнес, Арне Ватне чувствовал, как у него поднимается настроение. Инспектор заставил его понервничать, надо было это признать, он был совсем не дурак. Когда он вдруг начал расспрашивать его о той злополучной пятнице, Арне даже вцепился в ручки стула. К счастью, коп не спросил, какая у него машина! Ватне прокрутил в голове разговор с полицейским, пытаясь вспомнить хоть один свой неверный шаг, но не нашел ни одного промаха. Ему удалось, будучи совсем рядом с инспектором, сохранить невозмутимое выражение лица, хотя коп был безумно похож на того типа, которого он видел на днях на шоссе. И он наверняка был прав, этот инспектор. Арне явно преувеличивал опасность, угрожавшую Анне. Слишком рано кричать «караул» из-за того, что взрослая девушка решила устроить себе затянувшийся уик-энд. Заодно он убедился, что сам был в безопасности. Было очевидно, что полиция плутала в темноте в поисках водителя, раз ему, случайному человеку, задавались такие вопросы. Это значило только одно — у полиции не было никаких улик.

Ха-ха! Арне потряс кулаком в воздухе. Он снова — король на дороге. Он едет в Швецию, в Арвику, имея в кармане конверт с деньгами и список покупок от Дидриксена. В первую очередь нужно купить необходимые инструменты. В Швеции многое было дешевле, и оставшиеся деньги он оставит себе, в качестве платы за беспокойство. Как будто поездка в Арвику могла быть беспокойством!

Он пристроился вплотную к трейлеру, проезжая по шоссе мимо «Малунгена», утопив связанные с этим местом мрачные мысли в брызгах слякоти из-под колес и клубах выхлопных газов.

Когда он на обратном пути подъехал к границе, на пропускном пункте стояла длинная очередь. Это могло означать только одно: проверку. Арне не запаниковал, хотя у него в машине было товаров более чем на двадцать тысяч. А это намного превышало разрешенную законом норму. Две-три лишних бутылки водки из супермаркета в Арвике в этой ситуации не считались. Арне был хладнокровен и спокоен. Он вспомнил совет, который дал ему в напутствие Дидриксен: «Если будешь нервничать из-за перевозки этих товаров через границу, сверни просто-напросто на дорогу в сторону Шарлоттенберга, а затем на первом повороте — налево. Там параллельно новой дороге проходит старая. Потом сверни еще раз налево, и спустя несколько минут ты сможешь спокойно пересечь границу. Там никто никогда не проверяет. Тогда как в районе Магнора порой останавливают один или два автобуса с пенсионерами…»

Ватне повернул направо, к Шарлоттенбергу, потом налево и еще раз налево, как сказал Дидриксен. Он совершенно не нервничал, даже наоборот, чувствовал себя превосходно, проезжая по дороге, где почти совсем не было движения. От официального КПП на границе его отделяла лишь небольшая полоска елового леса. Он видел, что там уже зажглись огромные прожектора, из-за которых пропускной пункт казался чем-то чужеродным на фоне серого пустынного приграничного ландшафта. Здесь, под прикрытием теней, он был в безопасности. В безопасности на всем протяжении дороги. Он играл с ними. И Арне Ватне забарабанил пальцами по рулю в такт популярным шведским мелодиям, звучавшим из радиоприемника.

Спустя десять минут после того, как мужчина ушел из его конторы, Юнфинн Валманн ударил кулаком по столу и произнес: «Хиас, черт побери»!

Он вдруг вспомнил большой белый автофургон, который чуть было не снес его на шоссе 24 около «Малунгена» в воскресенье днем, обрызгав грязью с ног до головы. Водитель явно сделал это не случайно. Мужчина, который был здесь перед ним, Арне Ватне, только что сел точно в такую же машину. Мог ли это быть он? Какой в таком случае был у него мотив, кроме простого хулиганства? И почему он вообще сейчас появился здесь, в полицейском участке, очевидно нервничая, со своим заявлением о пропавшей дочери? Он все это выдумал? Это был лишь предлог, чтобы заставить инспектора полиции говорить? И если это был тот самый человек, который хотел сбить его, кому и за что он мстил, было ли это направлено против полиции в целом или против него лично? Был ли он близким родственником, жертвой или человеком, как-то иначе связанным с каким-то делом, которое Валманн расследовал? Возможно, он считал себя обманутым? Обделенным? Может, он получал извращенное удовольствие от того, что смог пообщаться с ним, оставаясь неузнанным? Возможно, он планировал какую-то новую форму возмездия?

Нет. Он отбросил все эти мысли. В мире была масса сумасшедших людей, которые считали, что у них есть определенные счеты с властями. Валманн только надеялся, что эта история не перерастет в преследование или что-то еще, на что потребуется тратить время и силы. У него и без того было чем заняться, с учетом предстоящей совместной работы с супердетективом Тимоненом и всеми сотрудниками погранслужбы в Эйдскуге.