И тут друзья увидели Леона, который расхаживал по тротуару с кипой брошюр под рукой, словно какой-нибудь старикашка, торгующий «Ивнинг стандард». С полей его шляпы лилась вода.

— Нацисты вернулись! Боритесь с нацистами вместе с «Красной мглой»! Всего лишь десять пенсов, пять — за регистрацию безработного. Нацисты вернулись! Боритесь с нацистами…

Терри схватил Леона за руку и потащил за угол, подальше от мерцающих неоновых огней, в темноту.

— Они ждут тебя в клубе, — выдохнул Рэй. — БУНТАРИ-КАСТРАТЫ.

Леон поправил брошюры под мышкой, глубже нахлобучил шляпу и задумался. А затем расплылся в улыбке, как озорной мальчишка.

— «Серые крысы» ждут меня? Эти онанисты? Эти долбаные студентики? Что они сделают? Заболтают меня до смерти?

Терри отрицательно покачал головой.

— Не они. А те психи, которые их везде сопровождают. Дэгенхэмские Псы.

Леон побледнел. Перед лицом реальной опасности дерзить было гораздо сложнее, чем на страницах газет.

— Те, про которых ты написал, что у них нет членов, — напомнил Терри.

Леон присвистнул.

— Это неверная трактовка моих слов. Я не говорил, что у них нет членов. Я сказал, что они у них маленькие.

Леон уже не улыбался. Прижав брошюры к груди, он выглянул из-за угла.

— Они внутри?

А затем вдруг увидел нечто, что все поменяло.

— Проклятье! Делай ноги! Сборище народу с торчащими волосами разбегалось кто куда. Вразброс по опустевшей улице к клубу направлялась горстка мужчин, и даже во мраке «Ковент-Гарден» их силуэты ни с чем было не спутать. Длинные пальто из драпа, кеды на толстой мягкой подошве, узкие штаны и грязные волосы, зачесанные назад волной.

— Теды! — крикнул кто-то.

Терри увидел, как припустил по улице Рэй, поразительно быстро, и был готов сделать то же самое, когда вдруг заметил, что Леон стоит на четвереньках, подбирая свои брошюры из лужи.

— Брось их, Леон! — Терри глазам своим не мог поверить, — Безумец!

— Это же новый тираж! — отозвался Леон, и Терри, ругнувшись, опустился на колени радом с другом и стал подбирать экземпляры журнала. Обернувшись, он увидел, что Теды перешли на рысь. А затем вдруг увидел то, чего боялся больше всего.

Среди них был пугающе громадный мужчина, напоминающий борца сумо, в пальто, которое, казалось, трещало на нем по швам. Он пыхтел и потел, но на его лице было несколько полусонное и кровожадное выражение, напоминающее Терри акулу из фильма «Челюсти». Его звали Титч.

— Леон — я — я серьезно — пошли.

И они побежали, задыхаясь, хватая ртом воздух. Терри вцепился в куртку Леона, буквально волоча его за собой. Брошюры разлетались во все стороны, и Леон бормотал что-то о новом тираже, а у Терри все чаще билось сердце, и он чувствовал, как внутри его закипает безумный, дикий хохот.

Титч! Офигеть!

Терри однажды стал свидетелем того, как пятеро полицейских пытались арестовать Титча за то, что он выбросил какого-то клона Джонни Роттена из окна магазина «Данн и K0». И единственно возможным способом осуществления этой задачи было избить его до потери сознания. Терри явственно вспомнил, как копы колотили дубинками по гигантскому черепу Титча, по его грязным волосам. Если вы видели Титча, вы делали ноги — другого не дано. Он выглядел так, словно способен был разорвать вас на две части. Титч и Теды были уже на хвосте у ребят — их засекли. Терри с Леоном бежали по пересеченной местности, в кромешной мгле — лишь в отдалении мерцали огни Уэст-Энда. Леон матерился, а Терри душил панический хохот.

Тедди-бои были палачами. И в отличие от Псов они не преследовали никаких личных мотивов, отчего все это казалось совершенным безумием. Им не нужен был повод, чтобы избить вас.

Тедди-бои были матерыми бойцами. Не только те, которые с корнем вырывали кресла в зале на концертах Билла Хейли в пятидесятые. Даже те, кто был помоложе, кто принадлежал ко второму или третьему поколению Тедов, казались преждевременно повзрослевшими. На их руках светились сентиментальные татуировки, на висках — громадные баки, а в карманах пальто — острое оружие. Вот почему юнцы из «Вестерн уорлд» пустились в бегство, словно стадо перепуганных антилоп от львиного прайда. А Терри хохотал как безумец, так как знал — все это игра, потеха, ничего личного. Но бежал он все-таки очень быстро, потому что очень не хотел попасть в больницу. Друзья неслись по пересеченной местности, запинаясь и спотыкаясь в темноте, и Терри казалось, что его сердце выпрыгнет из груди. Он ощущал соленый привкус пота на губах, жжение в легких. Он слышал крики позади, и это не давало ему терять концентрацию. И затем он вдруг услышал крик справа от себя — Леон провалился в яму с водой, плашмя, лицом вниз.

Тяжело дыша и бормоча под нос слова молитвы, Терри помог Леону подняться на ноги. Шляпа слетела с его головы. Даже при блеклом свете луны волосы Леона сверкали металлическим оттенком оранжевого.

— Черт побери. Леон — прыснул Терри, — что стало с твоими волосами? Это что — цвет имбиря?

— «Золотая осень». — Леон хмуро засовывал испачканные экземпляры «Красной мглы» в свой рюкзак. — Где шляпа?

Терри осмотрелся, и вскоре шляпа вернулась на свое законное место. Он окатил Леона водой, и на полусогнутых ногах друзья двинулись дальше. Тедди-бои рассеялись по пустырю, словно тени. Они проходили совсем рядом, но потеряли след и были сбиты с толку. Терри сглотнул, обхватил Леона рукой за плечи и притянул его ближе. Теды выглядели как нелепые атавизмы, недостающие звенья цепи эволюции обезьяны в человека. В кедах на толстой подошве их ступни казались громадными, торсы — аномально вытянутыми в пальто времен Эдуардов, а ноги, торчащие из-под пальто, — неестественно худыми. В дополнение ко всему у них были прически как у Элвиса в пятьдесят шестом, только прибитые дождем и поникшие.

— Пошли, — шепнул Терри.

Они юркнули в какое-то здание, у которого из четырех стен отсутствовали две. Терри предполагал, что когда-то оно служило хранилищем. Возможно, здесь хранили цветы в те времена, когда рынок еще не был разрушен. Теперь здание выглядело так, словно в нем взорвалась бомба.

— Титч не с ними. — Леон весь дрожал. — Я не видел его. Не думаю, что он с ними.

— Титч с ними. — Терри распрямил шляпу на голове друга, похлопал его по плечу, пытаясь успокоить. — Как ты мог не заметить эту гориллу? Хорош прикалываться!

На первом этаже здания был завал из обломков, кирпичей и расколотые в щепки доски. Они поднялись по полуразвалившейся лестнице на второй, и Терри с удивлением обнаружил, что над их головами все еще простиралось небо — крыша наполовину отсутствовала, стропила напоминали рот, полный сломанных черных зубов.

— Почему всем по жизни хочется свернуть нам шею? — прошептал Леон, и, услышав жалобные нотки в его голосе, Терри улыбнулся.