памятник: тот и в самом деле был темнее. «Что это? — размышлял разведчик. — Освещение то же самое, дождя не было. И молоденькая поросль вокруг памятника какая-то удивительная: в природе листья постепенно уменьшаются кверху и книзу, а на этих побегах внизу они крупнее. Неужели он? Остроумно — забраться в могилу!»

Фролов еще раз проверил свои наблюдения. Сомнения не было: памятник бутафорский. Разведчик схватил карабин. Он внимательно всматривался в памятник час, второй, пятый… В глазах снова замелькали красные пятна, а вокруг памятника по-прежнему никакого движения. Как раз в это время Сомов принес товарищу полный котелок лапши с жареной телячьей печенкой.

— С какой это стати Чурбаков ресторанные блюда готовит? — улыбнулся Сережа.

— Для тебя. Угощайся, — выдавил из себя неразговорчивый сибиряк.

— Слушай, Федотыч! Пока я малость подзаправлюсь, рассмотри эти ближайшие памятники, — попросил Фролов, вытягивая из-за голенища ложку.

Сомов молча припал к брустверу. С минуту он внимательно смотрел в одну точку, потом повернул голову и хитровато прищурил глаза:

— А этот твой памятник не стрелял?

— Нет.

— Надо было бы спровоцировать!

— Да я несколько раз выставлял на штыке старую генеральскую фуражку. Специально выпросил у комдива.

— Значит, разгадал. Вообще, Сережа, ты хоть на один глаз покимарь до вечера. Я не прозеваю, будь уверен!

— Спасибо, Федотыч! Но расквитаться с ним должен я.

— Ты ж едва на ногах держишься…

— Дождусь!

— Ну, удачи тебе, дружище!

Выбритый затылок Сомова исчез за углом окопа, а Сережа снова прислонился к брустверу.

Солнце медленно пряталось за горизонт. «Вот дьявол, — не выдержал Фролов, — еще один день упустил!» Он хотел было вытянуть кисет и сразу окаменел: на памятнике чернело квадратное отверстие. Сереже показалось, что даже виден чей-то глаз. Фролов прижал к плечу карабин, нажал на крючок. Щель не закрылась.

«Попал!» — облегченно подумал разведчик и бессильно опустился на твердую почву. Смертельно хотелось спать, но еще нужно было доложить командиру роты, что задание выполнено. Едва передвигая тяжелые ноги, Фролов поплелся к связистам.

Добриченко сразу же позвонил начальнику разведки.

— Товарищ майор! Наконец стервецу каюк. — Лейтенант даже захлебнулся от радости.

— Поздравляю Фролова и вас лично. Обо всем подробно напишите в разведдонесении. А ночью я буду вместе с вашей ротой. Не возражаете?

Ночью готовилась разведка боем. Добриченко любил ночные бои. Разведчики часто углублялись в тылы противника, действовали там отважно и находчиво. Рота дважды громила штабы фашистских дивизий, и к начальнику разведки попадала ценная оперативная документация. И в этот раз Воронов рассчитывал добыть «оперативные» трофеи. Кроме того, не терпелось посмотреть на уничтоженного Фроловым снайпера, который причинил столько вреда.

Первый запев к артиллерийской подготовке сделали «катюши», в течение часа неистовствовала дальнобойная артиллерия. Снаряды один за другим накрывали вражеские траншеи. Нервы гитлеровцев не выдержали. Полуприглушенные и ослепленные немцы беспорядочно выпрыгивали из окопов и, перегоняя друг друга, с диким криком мчались к опушке леса.

— Видите, как побежали тевтонцы генерала Фалька… Между прочим, я видел его вблизи, — похвастался Добриченко.

— Ну и какой он? — Майора Воронова разбирало любопытство.

— Во-о такой, — лейтенант смешно надул щеки, — брюхатый и круглый, как пивная кружка!

Вскоре наши орудия перенесли огонь в глубь гитлеровской обороны и что есть силы били уже по лесу. Иногда снаряды рвались на верхушках сосен — трескучая хвоя летела в небо тысячами искр. Издали это напоминало огромный фейерверк…

— Лейтенант Тряскин, действуйте! — приказал Добриченко и, посмотрев на перебегавших разведчиков, добавил: — Фрицевские огневые точки уничтожены. Пошли!

На кладбище они присоединились к группе разведчиков. которые рассматривали перевернутый взрывной волной «памятник». Мастерски разрисованный фанерный макет напоминал срезанный конус. В крепкой, фанере было несколько продолговатых прорезов и квадратных окошек для ствола винтовки.

— Хитро придумано! — заметил Добриченко и направился к разрытой могиле.

В вывороченной снарядом земле торчал приклад снайперской винтовки, иссеченной осколками на щепки. Кусочки, что расходились веером от рукоятки, смахивали на лепестки причудливого цветка. Мелкие песчинки покрыли ствол и оптический прицел.

Фролов вытащил из ямы мертвого унтер-офицера с продольной лысиной. При вспышках ракет она тускло поблескивала, а оскаленные желтые зубы напоминали зерна кукурузы.

В нагрудном кармане снайпера Сережа нашел солдатскую книжку на имя Вилли Штумпфа и потертый блокнот. В нем хранилось несколько любительских фотографий. На одной из них была залитая кровью женщина возле сожженной хаты. Рядом — улыбающийся Штумпф, наступивший на голову несчастной жертвы тяжелым сапогом. На обороте надпись: «Эта украинка несла партизанам воду».

Хмурый Добриченко быстро перелистал книжку, потер переносье:

— Бандит… Но у Штумпфа нет ни одной награды. А снайперов Гитлер отмечал щедро. Нет, Сережа, это не тот…

— Неужели?

— Жаль… Твоему фрицу дьявольски везет!

Разведка боем была успешной, перепуганные гитлеровцы отступали почти без сопротивления. Только из третьей траншеи фашисты попытались огрызнуться пулеметным огнем, но разведчики забросали гнездо гранатами.

Генерал Бакланов решил закрепить успех разведки и развить наступление. Этой ночью дивизия приблизилась к Висле еще на двадцать километров.

И фашисты, и наши войска оказались в одинаково невыгодном положении: местность ровная-преровная — ни кустика, ни бугорка. Только на нейтральной полосе серым привидением маячил подбитый фашистский танк. Немцы дважды старались оттянуть его в тыл, но с машиной, наверное, случилось что-то непонятное.

К полудню Фролов принес на командный пункт разведдонесение и наспех набросанную Добриченко схему ориентиров. Сережа улыбался веселее, чем всегда.

— Какие новости? — поинтересовался Воронов.

— Чудесные, товарищ гвардии майор. Теперь фриц не убежит.

— Почему?

— Негде ему, прохвосту, прятаться: равнина голая, как барабан.

— Так и тебя же он рассмотрит хорошенько.

— Черта с два! — Разведчик загадочно подмигнул.

— Тогда в добрый путь!

О своем намерении Сережа рассказал Добриченко.

Командир роты одобрил замысел: удобнейшей засады, чем танк, не было, и фашист непременно воспользуется подбитой машиной. В любом случае Фролову следует засесть в танк с вечера и ожидать «гостя» на месте.

— Я тоже так думал. — Сережа доверчиво посмотрел на лейтенанта.

— А если он совсем не придет? — потер переносицу Добриченко.

— Тогда я останусь там на день. Только стрелять буду, конечно, в немцев…

При других обстоятельствах Добриченко рассмеялся бы от такого «объяснения», но сейчас он промолчал.

— Ты бы поспал, — сокрушенно вздохнул Добриченко, отдавая Сереже свой пистолет. — Возьми на всякий случай. В тесноте с ним удобнее.

— Слушаюсь! — козырнул разведчик.

— Желаю удачи! — Лейтенант подсадил Фролова на бруствер. — Я буду ждать.

Пока Добриченко с помощью кода докладывал начальнику разведки об этих проводах, Фролов тихонечко подползал к молчаливому танку. За несколько метров от бронированного чудовища он распластался на земле, вытер со лба пот и уткнулся в тепло согнутого локтя. Прислушался: слышны были только звонкие удары собственного сердца. «Ишь как