придумал этот внешний вид электровоза к одной из своих будущих книг. А что там у него будет внутри — я пока ещё и сам не знаю. Больше всего инженеру понравились окна в виде иллюминаторов. Он прям сразу загорелся попробовать сделать такие в трамваях или в пассажирских вагонах.

……

Лето 1903 года, как мне показалось, промелькнуло одним днём. Вот вроде бы вчера мы вернулись из Гельсингфорса, а завтра уже первое сентября и нужно идти в первый седьмой класс.

Из самых запомнившихся моментов лета, это как ни странно, убийство министра внутренних дел империи Дмитрия Сергеевича Сипягина. Которого взорвали бомбой в начале июля. Как я помнил из истории своего предыдущего мира, этого чиновника у нас застрелили. И сделали это на год или даже два раньше, чем здесь.

А на его место был назначен Александр Михайлович Безобразов, а не Плеве, как у нас. Да и Сергей Юльевич Витте сохранил за собой пост министра финансов, хотя и был назначен на должность Председателя комитета министров.

Я знал из истории, что Безобразов был чуть ли ни главным подстрекателем будущей войны с Японией. Но в нашем мире он действовал рука об руку с Плеве, который и добился отставки Витте с влиятельного поста министра финансов. Здесь же о Плеве даже и слышно не было, а Витте получил ещё больше власти. И я весь мозг себе сломал, раздумывая будет война или нет. Но понял только одно — этот мир точно не мой, я своим вмешательством не мог сломать его настолько глобально.

Наконец определилась и судьба второго пионерского отряда, который возглавлял мой племянник Андреас Викстрём. Набранным им в пионеры детям офицеров пограничной бригады надоела это игра, и отряд фактически развалился. Но падающее знамя подхватил его младший брат, Ларс Викстрём, который за весну смог навербовать в отряд своих друзей по школе из простых финнов-горожан города Торнио. Они даже поучаствовали во второй летней пионерской олимпиаде.

Сама олимпиада прошла весело и задорно. И, как ни странно, обошлась без всяких инцидентов. Которых я очень опасался из-за сбора большого количества детей из разных мест страны.

В этом году из-за холодной погоды мне опять пришлось исключить из списка дисциплин плаванье. И я склонялся к тому, что в нашей стране оно особо и не нужно. Надо просто оставить его для получение нашивки. Или как их все детишки начали называть вслед за мной — ачивки. Для особо пытливых я объяснял, что это сокращение от английского Achievements(достижение), но таких, слава Богу, было немного.

Единственной ощутимой проблемой стал велосипед, который мне подарил Пер Свинхувуд. Во-первых, он подарил мне женскую модель американского велосипеда Поупа (Pope Manufacturing Company). Вторая проблема — огромная очередь, которая выстроилась за получением возможности научиться кататься на велосипеде. Ну, а в-третьих, уже после окончания олимпийских игр, начались натуральные драки среди моих пионеров за дальнейшую возможность на нём покататься.

На первую проблему я просто закрыл глаза. Не так много в княжестве велознатоков, чтобы гендерно различать эти двухколёсные машины.

Ко второй проблеме, я отнёсся с пониманием. И обучив ездить на велосипеде моего шеф-пионера Ялмара Стрёмберга и составив инструкцию, что можно, а что нельзя, спихнул проблему на него.

А вот о существовании третьей проблемы я узнал только в сентябре, когда меня дед Кауко выдернул срочной телеграммой из города. Телеграмма была, правда, не о происшествии с велосипедом, но по моему приезду о драках мне доложил Стрёмберг. И я, от греха подальше, отвёз велосипед в город и передарил его брату Ахти. Которого епископ оставил у себя в секретариате. Велосипед был братцу очень удобен для передвижения по городу и пригородам.

……

Проблема, по которой вызвал меня из города дед, заключалась в забастовке на нашей кирпичной фабрике. Это модное веяние, благодаря проложенной нами же железной дороге, добралось и до нас.

После появления пригородного поезда, который за небольшое время может отвезти тебя в город и привезти обратно, случилась целая миграция. Многие горожане, выбрали сёла, лежащие вдоль железной дороги, для проживания из-за невысокой аренды и дешевизны продуктов питания. А многие и осели, построив дома. Тем более, что в нашем селе была своя больница и средняя школа. Да и с работой у нас было тоже всё неплохо.

Вот какой-то городской активист и взбаламутил наших рабочих, которые дождавшись остановки печи на ежегодное обслуживание, выкатили требования о переходе с двух десятичасовых смен на три восьмичасовые. Переговоры пока ни к чему не привели, а экстренно собранные совладельцы так и не смогли придумать, как выйти из этого положения. И мой отец потребовал от деда вызвать меня. «А вдруг малой чего умного придумает, ведь раньше же срабатывало».

— Давай Матти, ты всегда нас выручал своими советами, — подбодрил меня зачем-то дядя Тапио.

— А что вы без меня надумали? — задал я свой первый вопрос деду Кауко.

— Ггххгг, — прочистил тот голос. — У нас есть только три варианта. Вызвать полицию, уволить всех на хе… гхм, полностью и набирать рабочих снова — или согласиться на их требования.

— А они требуют только восьмичасовые смены? И всё?

— Да, — кивнул наш управляющий, англичанин Кевин Райт. — Как будто и этого мало.

— А оплата у них какая? Оклад, сдельная или повременная?

— Сдельная. По выходу продукции. Самая высокая — у рабочих печи и гончаров. У глинокопов — поменьше, — подробно разъяснил мне управляющий.

— Значит, надо ввести повременную и согласиться на их требования, — вынес я самый очевидный для меня вердикт

— Я что-то тебя не понял, зачем соглашаться? Зачем повременная оплата? — мой отец явно растерялся от моих слов.

— Да что мы мальчишку слушаем! Надо полицию звать! — выкрикнул с места дядя Каарло. — Зачем вы его позвали? Это же не придумки какие, а деньги и отношения с людьми! Мы у них на поводу пойдём, а они потом нам на шею сядут и ножки свесят — везите нас, хозяева…

— Молчать! — рявкнул дед Кауко и хряпнул