– И что же он спрашивал?

– Ну, обычные вопросы: давно ли мы знакомы, и покупал ли тебе кто-нибудь подарки в моем магазине. Кстати, он купил тот дорогущий комплект мужского белья. Ты просто обязана будешь рассказать мне, как он в нем смотрится.

– Рона! – Кейси вспыхнула.

– Ты говоришь отвратительные вещи, – сказала Джилл.

– Да ладно! Я ведь не попросила его примерить и показать мне… хоть у меня и мелькнула такая мысль. Ладно-ладно! И вообще, видно, что он влюблен в тебя по уши.

– Знаешь, я не хочу тебя обидеть, но, думаю, тебе пора менять батарейки в аппарате, – сказала Кейси.

– А вот и нет. Они совсем новые, – хихикнула Рона, продолжая лукаво поглядывать на подругу.

– Значит, он будет твоим кавалером на обеде по случаю получения награды? – сухо спросила Джилл.

– Не знаю… Я… я его еще не спрашивала. Кроме того, сегодня у меня еще одно свидание.

– Ах вот как! А что же красавчик репортер?

– Ну, мы ведь не то чтобы действительно встречались или что-то… И потом, именно ты сказала, что нельзя так бросать затею с объявлением.

– Точно-точно, я так и сказала: куй железо, пока горячо, и лови момент, – насмешливо ответила Рона.

– Но сегодня будет последняя попытка. Знаете, как говорится – Бог троицу любит. Но если уж и этот окажется чудаком – все, завязываю со свиданиями.

Задняя дверь распахнулась, и во двор выбежал Генри. Он был вооружен и охотился на Пса.

На лице Кейси отразилось беспокойство.

– Кроме того, – продолжала она, – я ведь уже говорила, что не могу связываться с Гейбом из-за своего прошлого и из-за Генри.

– Он не любит детей?

– Ну, – Кейси нахмурилась, – вообще-то похоже, любит. С Генри они поладили.

– Тогда в чем проблема? – спросила Рона.

– В том, что он мужчина! – резко сказала Джилл.

Подруги в недоумении уставились на нее.

– Неужели вы не помните: мы давным-давно решили, что нам не нужны мужчины. – Джилл смотрела на обеих выжидающе.

– Тут ты права, – задумчиво сказала Рона. – Они нам, конечно, не нужны. Но хотеть их не запрещается.

Кейси дернула подругу за волосы и лукаво спросила:

– Ага, похоже, ты от нас что-то скрываешь?

Улыбка Роны стала менее безмятежной.

– Да я не о себе, Кейси. Знаешь, у меня свои проблемы. Многие считают, что если я глухая, так неизбежно и тупая. К тому же представь – мужчина попытается поцеловать меня в ушко, а его шарахнет током от батареек!

– Рона Стивенс, – голос Кейси звенел от сдерживаемых чувств, – я не желаю больше слышать подобных глупостей! Поняла? Ты у нас умница, красавица, а грудь у тебя – да я о такой только мечтаю! – Рона промолчала, и Кейси торопливо продолжала, чувствуя, что подруга расстроена: – Тебе двадцать восемь лет, и ты уже хозяйка собственного магазина, хотя в городе полно безработных. Тебя уважают все деловые партнеры. А если мужика беспокоит твой слуховой аппарат – значит, он просто тебя не стоит.

– Они все уроды, – добавила Джилл.

Рядом с женщинами затормозил Генри, размахивая разнокалиберными кистями.

– Мама, мы будем ’исовать?

– Конечно, зайчик.

– Я на’исую тебя, и Жил, и ’ону. К’асиво будет!

Кейси прикрепила на мольберт лист бумаги.

– Неужели они все так плохи? – спросила Рона.

Джилл криво улыбнулась и ответила:

– Ладно, признаю – этот маленький хорош. – Она красноречиво показала на Генри.

Генри нарисовал синей краской три помятые окружности.

– Что ты нарисовал, зайчик?

– Маму, Жил и ’ону! К’асиво?

Женщины дружно рассмеялись.

Гейб перечитывал список качеств идеальной женщины:

«Аккуратная и домовитая, понимающая особенности его работы, привлекательная, высокая, длинные черные волосы, имеет престижную профессию, умеет готовить, веселая, умная, спокойная, уравновешенная, тихая, хорошая хозяйка, экономная, расчетливая и разумная».

Кейси соответствовала двум пунктам из семнадцати. Что ж, совсем неплохо. Он обвел фломастером два слова – «умная» и «привлекательная». А остальные просто вычеркнул.

Налив себе кофе, Гейб сел в кресло у компьютера и принялся размышлять о Кейси и «алфавитных ограблениях». К настоящему моменту он побеседовал с лейтенантом Харпером и пятью пострадавшими. С одной стороны, не было ничего, что напрямую указывало бы на виновность Кейси. Но с другой – информация вообще была настолько скудной, что ее любовь к азбукам и алфавиту невольно вызывала подозрения. Между прочим, Харпер спрашивал его о Кейси, и он убедил полицейского, что проверил девушку и она не причастна к происходящему.

Гейб вспомнил список предполагаемых покупок, найденный в ее блокноте. Он совпадал с тем, что было украдено. Компьютер, факс и принтер, которые он видел в спальне, тоже вполне подходили под описание похищенного имущества… Конечно, одной растить ребенка очень непросто. Возможно, у нее есть долги? Или некто Трэвис шантажирует ее? Мог ли он толкнуть Кейси на воровство?

При других обстоятельствах он и при меньших подозрениях проверил бы личность девушки. Но теперь… теперь были затронуты его чувства. Мог ли он без ведома Кейси копаться в ее прошлом? Но волнение в обществе по поводу ограблений нарастало с каждым днем. Администрация требовала от лейтенанта Харпера решительных мер. Скорее всего нажим вынудит его расширить круг подозреваемых, и, вполне вероятно, Кейси будет вызвана на допрос. Возможно, ему все же следует провести свое расследование, пока Харпер не добрался до девушки.

Что за анонимный свидетель, приславший ему записку? И почему информация была передана журналисту, а не полиции? Чем больше Гейб думал, тем вероятнее ему казалось, что тут просматривается некий план, который направлен против Кейси. Человек-аноним решил подставить Кейси. Гейб просто не мог себе представить, чтобы она, такая милая, могла нажить настолько серьезного врага.

Гейб включил компьютер и некоторое время просматривал отчеты о прошлых преступлениях подобного рода, пытаясь найти какую-нибудь связь с сегодняшним днем, некий намек на разгадку. Результаты оказались обескураживающими. Последнее подобное – методичное и упорядоченное – преступление произошло около тридцати лет назад. Мужчина и женщина крали драгоценности только по определенным дням недели. Но оба до сих пор отбывали срок в тюрьме. Приблизительно в то же время в Европе было совершено несколько «алфавитных» убийств. Но виновный был осужден на пожизненное заключение. Если он еще жив, ему на сегодняшний день никак не меньше семидесяти пяти лет.