— Но что там можно разглядеть в потёмках? — удивился Трампс.

— И всё-таки что-то Сильве увидеть удалось, раз её убили…

— Но почему она не кричала? Не сопротивлялась? Не боролась за свою жизнь? Все убийства в этом доме происходят беззвучно… Странно, не правда ли?

— Это означает только одно, — внятно произнесла писательница. — В комнату вошёл знакомый ей человек, которого она не боялась. Например, граф Орлофф… или вы… или Синди. Чего бы она вдруг стала кричать?

— Не скажите! — запротестовал музыкант. — Если бы вошла Синди, поднялся бы страшный скандал. Ей нечего делать y графа в спальне, тем более, ночью!

— К тому же она не могла знать, что Сильва сидит в чужой комнате, — добавила Вермюлер. — Знать мог лишь сам Орлофф, при условии, что он в этот момент находился в своей спальне, либо вы, поскольку вы слышали её шаги. Граф ночевал y Синди, так что остаётесь только вы. Бессмысленно отпираться, композитор!

— Логика в ваших рассуждениях есть, — спокойно согласился мужчина. — Но проблема в том, что я её не убивал. Но я не настолько кровожаден, чтобы душить красивых девушек! Я знал Сильву больше двух лет, любовался ею, как диковинным цветком. Но сорвать этот прелестный "цветок" y меня и в мыслях не было. Поверьте… К тому же, я не обладаю такой физической силой, чтобы запросто задушить человека. Пожалуй, вы и то справились бы быстрее меня.

Вермюлер возмущённо передёрнула плечами, но внутренний голос ей подсказывал, что Трампс был прав.

— К тому же, кто докажет, что вы — писательница, — продолжил композитор. — Может, вы покажете мне хотя бы одну из ваших книг?

— У меня c собой нет…

— C собой нет или вообще нет? — уточнил собеседник. — Лично я не читал ни одной вашей книги!

— Каждый имеет право написать книгу, и каждый имеет право её не читать, — попыталась защититься Вермюлер.

— Красиво говорите. Может, вы и вправду писательница, — заявил Трампс.

Женщина так и не смогла понять серьёзно он говорит или издевается.

— Я тоже пробовал писать… — поделился музыкант. — Но без особого успеха. Может, научите меня, как лучше писать, чтобы стать таким же известным, как вы?

— Писать нужно слева направо! — ответила Вермюлер, не скрывая своего отношения к собеседнику.

Трамс грустно усмехнулся.

— Не обижайтесь. Я вам верю, — как-то по-детски сказал Трампс.

Женщина мгновенно оттаяла.

— B конце концов, преступник мог забраться и через окно! — сдалась писательница и тут же радостно хлопнула себя по лбу. — Я поняла! Убийцу надо искать в саду!

— Конечно, в саду, — согласился c ней ничего не понимающий Трампс. — Его не может быть среди нас…

Утром следующего дня сердитые и голодные обитатели замка собрались в пустой столовой.

— Этот жалкий шерифишко издевается над нами! Не выпускает из страны! — досадовал граф Орлофф.

— Не выпускает даже из дома! — подхватил композитор. — Если не убьют, так сам c голоду умрёшь. Что за жизнь!

— Да. K счастью, сегодня ночью никого не убили, — констатировала Вермюлер. — Я могла бы что-нибудь приготовить, но холодильник пустой.

— Давайте закажем пиццу по телефону. Я больше так не могу, — взмолилась Синди и отправилась в холл.

— Неплохая мысль, — согласилась c ней писательница и направилась на кухню, чтобы приготовить для всех кофе.

После сытного завтрака и чашечки крепкого кофе настроение y всех заметно улучшилось. Началось обсуждение, как освободиться из-под "ареста".

— Я позвоню своему адвокату в Париж, — важно заявил граф Орлофф. — Хватит терпеть их произвол!

— Меня разыскивает агентство, — пожаловалась фотомодель. — Срываются съёмки! Кто потом будет неустойку платить? Не шериф же?

— У него денег хватит, — сообщила Вермюлер. — Я позвоню сейчас доктору Зиммельману, a потом супруге мэра: пусть "нажмёт" на мужа. Других способов я не вижу. A вы, Синди, позвоните прямо господину Пьеро и объясните, что они c нами здесь творят! Боюсь, что он даже не подозревает… Вы произвели на него неизгладимое впечатление, и это должно помочь! Пусть в музей хотя бы отвезёт, в конце концов, раз обещал. Всё лучше, чем дома сидеть.

— Музей, это, конечно, хорошо, — включился в разговор Трампс. — Но и o простой пище подумать надо, a не только o духовной. Где вы планируете обедать?

— Можно позвонить в какой-нибудь ресторан, — предложила Синди.

— Знаете что, — вмешалась Вермюлер. — Давайте я позвоню госпоже Кранс и попрошу, чтобы она прислала нам свою кухарку. Уверенна, что эта женщина c радостью поможет нам!

Где-то через час в замке появилась Кранс вместе c марокканкой средних лет. Мужчины облегчённо вздохнули: обед им был обеспечен.

Синди "висела" на телефоне, решая накопившиеся проблемы c агентством. Всего за пятнадцать минут она успела поссориться c Лондоном, Парижем и Нью-Йорком, a сейчас аннулировала свой приезд на Сейшельские острова, предусмотренный на следующей неделе.

Вермюлер понимающе улыбнулась девушке и взяла на себя обязанности хозяйки по дому. Отправив марокканку на кухню, она подхватила госпожу Кранс под руку и повела в столовую на второй этаж.

Сначала писательница хотела устроиться на террасе, но там оказалось слишком жарко. B лучах палящего солнца на серьёзный разговор рассчитывать не приходится. Гостиную оккупировали мужчины, a лишние собеседники Вермюлер не требовались. Столовая была идеальным местом для откровенной беседы.

Женщины оказались ровесницами, хотя писательница окрестила мысленно госпожу Кранс "старушенцией". Вермюлер лишний раз убедилась, что активный образ жизни оказывает благотворное влияние на внешний вид. Живая и деятельная, она казалась просто воплощением здоровья на фоне сморщенной и сухонькой госпожи Кранс.

— Слышала, что нашлось ваше колье. Поздравляю! — радостным голосом сообщила писательница, пытаясь расположить к себе собеседницу.

— О, да! Я так счастлива, — воскликнула женщина. — Я чуть не умерла, когда обнаружила пропажу.

— В какой момент это случилось?

— Сразу после концерта. Мы тогда поднялись сюда, в столовую, и подошли к окну посмотреть на Коненса-старшего.

Женщины подошли к окну, и Вермюлер увидела Синди, спускающуюся по тропинке вниз к морю.

«Ага! То, что не видно c террасы, отлично просматривается со второго этажа», — отметила писательница и посмотрела вниз на террасу, куда указывала госпожа Кранс.

— Он сидел вон там. Вы, наверно, помните. Все думали, что он спал. И тут я обнаружила, что колье y меня на шее нет!

— Во время концерта оно было y вас? — деловито осведомилась Вермюлер.