мой французский. Лучше разберитесь и попробуйте вникнуть. Не зайдет — ну и черт с ним, бывает. У меня так с альбомами Кендрика Ламара вышло. Вы не обязаны любить всеми швабрами души поэзию друг друга. Но постарайтесь хотя бы уважать. Ради клуба и ради себя самих.

Повисла тишина. Неловкая. Когда она затянулась, я невозмутимо сел за парту и принялся складывать вещички в сумку.

— Что ж, э-э-э, — начала Моника. Приятно видеть ее растерянной, не буду скрывать, — полагаю, на этой духоподъемной ноте мы можем закончить сегодняшнее собрание. Завтра в то же время, в том же месте, с новыми стихами! Все свободны… кроме Гару. Задержись на минутку, будь другом.

Сделав знак Саёри, я вздохнул и помассировал виски указательными пальцами. Что ты, Гарик, творишь, куда ты вляпался, переговорщик пожилой? Тебе что, больше всех надо, что ли? Гарем собрать решил?

(а почему бы и нет, собственно?)

Наворотил с три короба. Про артхаус, евробит и Кендрика Ламара. Но, так или иначе, кажется, это сработало. Юри и Нацуки стояли в дверях и тихонько о чем-то говорили. Лица у обоих были полны сожаления.

— Твой навык красноречия нуждается в некоторой… полировке.

Я повернулся и увидел Монику. Глава литературного клуба стояла прямо передо мной, грациозно опершись на парту.

— Зачем чинить то, что работает? — хмыкнул я.

— Если бы я так думала, Гару, так и осталась бы унылым персонажем-советником, — ответила собеседница, — малым удовлетворяются только дураки.

Огромных трудов мне стоило не сморозить какую-нибудь пошлую херню. Моника тем временем продолжала:

— Я скину в смс адрес кафе. Будь там к восемнадцати часам. Не опаздывай и, будь любезен, оденься поприличнее. Люди здесь, конечно, ненастоящие, но глаза у них все равно на месте. До вечера, дорогой.

— Ага, — отозвался я.

По пути домой Саёри трещала без умолку и, кажется, пыталась разузнать, как я так нашел слова, чтоб помирить Юри и Нацуки. Я честно старался ее слушать и даже почти не попадал впросак, но давалось это тяжело. Голова буквально лопалась.

— Слушай, Гару, — спросила Саёри, когда мы уже стояли возле ее двери, — не хочешь зайти? Могли бы посидеть вместе. Как раньше. Приготовим что-нибудь вкусненькое, посмотрим киношку?

Я глянул на нее, вспомнил стишок, и сердце болезненно сжалось. Блин, почему ты предлагаешь мне это именно сейчас, а не в другой день. Любой другой, мать его, день.

— Извини, Сайка, — покачал я головой. Чувствовал себя при этом последней сволочью, — сегодня никак не могу, по делам бежать надо. Давай завтра, хорошо? Я чипсов куплю. Огромную банку. Только тебе.

Саёри кивнула. Кажется, она поняла, куда я намылился.

— Хорошо, — голос внезапно стал серым и бесцветным. Как будто всю жизнь из него выпили, — удачи тебе тогда с делами. До завтра.

— До завтра.

Хлопнула дверь. Я развернулся и направился к своему дому. Пульсация в висках становилась только громче. Может, из-за усталости или из-за чувства вины — понятия не имею.

Мы с тобой непременно посидим, Саёри. И вкусняшек наготовим, и киношку посмотрим, и чипсов поедим. Но не сегодня.

Сегодня у меня вроде как свидание.

Глава 7

Женская хитрость неистребима. Подозревал я это уже давно, но окончательно убедился только тогда, когда получил от Моники ценные указания по поводу расположения кафешки. Оказалась она у черта на куличках — местный аналог гугл-карт секунд десять раздумывал, прежде чем наконец поставить маркер. При мысли о том, что придется топать туда на своих двоих, меня пробрала дрожь. Ноги и спина со вчерашнего ноют адово — это тело нихрена не приспособлено для хоть каких-то нагрузок!

Мое реальное, которое сейчас наверняка валяется в коматозе, тоже не ахти. Подзапустил я себя малость. Пока еще не критично, но на четвертый этаж без одышки уже не залетаю.

(знаешь, Гарик, может, и хорошо, что кота у тебя нет. Помнишь историю про тетку с десятком кошек? Она внезапно от инфаркта отъехала, и милые зверушки через пару-тройку дней труп жрать начали. Прикинь, просыпаешься ты потом, а у тебя пальцы ног обкусаны и мякоть с боков поободрана. Не очень здорово звучит, да?)

— Заткнись, — велел я внутреннему голосу. Удивительно — в кои-то веки он послушался. Отлично. Самоконтроль растет, е-мое. Если так дальше пойдет, к концу игры преисполнюсь в своем познании и домой вернусь совсем другим человеком, проапгрейженным. Как после вселенского откровения… или инстамарафона за четыреста тыщ.

Можно было бы доехать на такси, если бы я не забыл карточку в магазине. Но тут уж винить некого, кроме самого себя. Горячки вчера знатно напорол, на тянку с автовокзала вызверился без причины.

Стоп. Причина-то как раз была. Всякие паранормальные фокусы прикольно смотрятся только в кино, когда сидишь попкорн хрупаешь, а в это время на экране очередная НЁХ за студентиками охотится. Мне в роли такого студентика совсем не понравилось. Надо будет донести до Моники, что страх хреново укрепляет отношения. Не той она тактики придерживается.

Вот деньжат подкинуть — другое дело. Наверняка она и что-то такое умеет, почему нет? Для всемогущей повелительницы реальности дело плевое. Консоль открой да пару значений поменяй…

Бешеная мысль пронеслась в голове и лопнула аккурат посреди мозжечка. Я сначала принял ее за наконец настигший меня инсульт, но быстро опомнился. Попробую. Попытка не пытка.

К компьютеру подошел с некоторой опаской — выходка с чат-ботом еще была свежа в памяти. Наверняка до старости в кошмарах сниться будет. Но комп вел себя нормально, никаких странностей. Я размял пальцы и занес их над клавиатурой. В памяти появились желтые страницы толстой тетрадки, которую вел еще пацаном. Очень дорогой сердцу тетрадки.

— Таак… — пробормотал я, — HE…SO…YAM.

И зажмурился. Но ничего не произошло. Только равномерно гудел системник, да за окном раздавалось жужжание — кто-то из соседей траву косить начал.

Кажется, не работает. Не знаю, чего я ожидал, если честно. Плашки над головой? Звукового оповещения? Может, инкассаторского грузовика, который врежется в стену дома? Из которого двести пятьдесят кусков вывалится.

Лучше попробую что-нибудь, что можно легче проверить. Я напряг память. Она заворочалась лениво, заскрипела шестеренками, но все-таки подсунула то, что нужно.

— JYSDSOD, — произнес я сущую белиберду, отстукивая ее же по клавишам.

И вновь ничего. Ноль. Дырка от, мать его, сдобного бублика. Но проверить внешние изменения все-таки стоит. Я поднялся и пошел в