друзья по увлечению!

— А раньше мы какие друзья были? — усмехнулся я.

— Сначала просто так друзья, со вчера — друзья по клубу, а теперь еще и по стишкам!

— Комбо собрал, получается.

Она только кивнула.

— Давай, тебя уже Моника ждет.

Я повернулся и обнаружил что это правда. Глава литературного клуба действительно меня ожидала. «Это как сорвать пластырь, быстро и безболезненно, быстро и безболезненно».

А если скрипт поедет настолько, что всех нас выкинет в пространство вне игры? Судя по одному из откровений Моники, там ни на секунду не прекращается адовый шум, грохот, вспышки и бог знает что еще. Как будто вечно живешь на фестивале «Нашествие». Такая себе участь.

Моника посмотрела на листок с моим стихотворением. Глаза бегали по строчкам, и я прям ощущал, как по венам шарашит адреналин. Адреналин и стыд. Испанский. Наконец окончив чтение, она сложила листок пополам и убрала его… в карман пиджака. Мой немой вопрос остался проигнорированным.

— Ну и как вчера в магазин сходил, Гару? — как ни в чем ни бывало поинтересовалась она, — закупился яйцами?

— Не-а, — ответил я, подозрительно косясь на нее, — дела нашлись, отвлекли.

Моника притворно закатила глаза.

— Какая жалость! Это же краеугольный камень питательного завтрака.

— Краеугольный камень питательного завтрака — это «биг кахуна бургер» — буркнул я, — а в магаз сегодня зайду. После клуба как раз.

— Что ж, — кивнула Моника, — у меня есть для тебя предложение, Гару. Можешь идти за яйцами в гастроном… или… — она чуть наклонилась ко мне, — собрать в кулак свои яйца, если они, конечно, у тебя есть, и поужинать со мной сегодня вечером в кафе. Выбор за тобой.

Я закашлялся. Вот так вот хожу, шифруюсь, строю из себя невесть что, а на самом деле госпожа президент давным-давно меня раскрыла и теперь наверняка угорает над всеми моими потугами. Дурак ты, Гарик, все-таки.

— Ты знаешь? — прохрипел я.

— С того самого момента, как ты предложил расставить парты вчера, — не стала ходить вокруг да около Моника, — обычно ГП такой инициативы не проявляет. Он вообще к этому не способен.

— ГП? — не понял я.

— Главный Персонаж. На самом деле его…

Договорить Моника не успела — помешала оживленная перепалка. Точно. Нацуки и Юри наверняка уже заценили стишки друг друга и, мягко говоря, не впечатлились.

Сейчас ГП должен поступить как король ситуации и разрулить конфликт. Но голова была занята совершенно другим. Или другой.

Эта самая другая сделала мне еле заметный знак.

— Ступай давай, после собрания подойдешь.

Я послушно потопал в зону боевых действий.

— … т-ты, должно б-быть, просто з-завидуешь, Нацуки, п-потому что Гару больше понравились мои стихи и мои советы, — заявила Юри, — а завидовать некрасиво.

— Пф-ф, тебе-то почем знать, что ему больше понравилось, — парировала коротышка, — или ты настолько зациклена на себе?

Юри сжала кулаки. В голосе прорезались стальные нотки.

— Конечно, нет, — сказала она язвительно, — будь я зациклена на себе, окружала бы себя всякими безделушками, читала книжки с картинками и вела бы себя как миленькая маленькая п-принцесса!

— Я НЕ МИЛЕНЬКАЯ! — взвизгнула Нацуки.

— Девочки, все в порядке? — послышался голос Моники. Никакого интереса, впрочем, в нем не было. Эту сцену она явно не в первый раз наблюдает.

— Тебя не касается! — выкрикнули обе гарпии и принялись нарезать друг вокруг дружки круги. Как в гребаном фильме «Челюсти»

Каждая молчала, видимо, пытаясь придумать колкость поострее.

— Знаешь, — наконец выдала Нацуки, — это не у меня сиськи как по волшебству на размер за ночь выросли как только Гару к нам пришел!

Юри ахнула и залилась краской. Губы скривились, и казалось, будто она сейчас разревется. Нацуки же торжествовала, уперев руки в бока. Надо бы этих горячих валькирий остудить. Но как?

Решение пришло простое в своей гениальности. Быстрым шагом я подошел к доске, растопырил пальцы и порадовался тому, что ногти у Гару были хоть немного отросшие. Омерзительный скрежет раздался в аудитории. Мне кажется, старик Лавкрафт даже мог бы назвать его «богохульным». Сработало на все сто.

— Успокойтесь обе и сядьте. А то я могу весь день тут скрэтчи устраивать.

Нехотя они послушались.

— А теперь расскажите мне, из-за чего вы спорите.

Большая ошибка. Обе затараторили со скоростью пулемета-шестиствольника, причем Юри, кажется, даже перегоняла Нацуки. Пришлось снова пускать в ход ногти.

— По порядку, пожалуйста.

Суть мне и так была ясна — каждая превозносила собственный творческий метод, при этом ненавязчиво макая соперницу в говно. Типичный спор с поэтической тусовки, ничего нового. Такие в конфе бывали три раза в неделю, а то и чаще, когда буйных набегало много.

— Зайду издалека, — сказал я, сцепив руки за спиной, — Юри, какое ты любишь кино? Если не считать ужасы.

— К-кино? — этого вопроса она явно не ожидала, — я… л-люблю к-камерные драмы. Где режиссер показывает людские переживания и эмоции в их истинной, незамутненной…

— Достаточно, — поднял я ладонь, — Нацуки, а ты?

— Ромкомы люблю, — буркнула она, — и по комиксам.

То, что нужно. Почти идеальный ответ.

— А я, девочки, человек простой. Когда голова забита всякой чушью и хочется под поезд кинуться, я не пойду на драму про голодающих детей Африки, потому что после нее мне как раз захочется пойти и лечь на рельсы.

Нет.

Я возьму пива с чипсами и пойду смотреть как месятся мужики в цветастых трико. Потому что это весело и не грузит. У таких фильмов тоже есть мораль. Только они ее по-другому доносят. Я такой фильм посмотрю, и мне станет лучше.

А когда в голове ветер свищет, как в сибирской глуши, могу и на камерную драму про семью наркоманов сходить. И тогда я вместо того, чтоб дома страдать херней, подумаю о том, что, может быть, ближнему рядом со мной тяжко живется. И надо бы участие к нему проявить. Плечо вовремя подставить. Я такой фильм посмотрю, и мне тоже лучше станет.

Так и вы, девочки. Юри, Нацуки. У вас совершенно разные стили. Как евробит и дэз-метал. Они не делятся на «плохой» и «хороший». И если вам не очень-то по душе какой-нибудь стиль, не надо на него бочку катить. Так только хуевые кинокритики поступают, простите за