Вся злость, накопленная за неделю, вырвалась наружу, словно ливень смыл те барьеры, которыми я старательно отгораживалась от нападок Тэйта. Ирвин растерянно переводил взгляд с меня на брата: он не понимал, что происходит. Я и сама не понимала, отчего вспыхнула именно сейчас – целитель отпускал и более язвительные замечания, но, видимо, это стало последней каплей.

– Почему ты мне не сказал? – повернулся к брату Тэйт.

– Ты не хотел слушать, – сердито выпалил Ирвин.

Я забрала кофту и ушла в спальный отсек. Закрыла дверь, стянула блузку, надела кофту на голое тело. Осмотрела юбку: нижний слой почти не промок, верхний я старательно выкрутила. Внутри везиля было тепло, волосы быстро сохли и завивались колечками.

Почему я сорвалась, когда твёрдо решила держаться и не обращать внимание на подначки?

Неужели во всём виноват дождь?..

***

– Льёт как из ведра, – тётя покрутила кольцо регулировки, чтобы прибавить свет фар. – Ничего, скоро будем в Даорре.

Я вытерла слёзы рукавом пальто – уже наполовину мокрым.

– Тётя, ты устала? Может, отдохнём?

– Нет, малышка, – она вздёрнула подбородок. – Нельзя останавливаться.

– Почему? – тихо спросила я.

Тётя не отводила взгляда от дороги.

– Почему мы не остались в Куарре? Какая теперь разница, где жить?

– Потому, милая, что Куарр – второй главный город Киреи, – вздохнула она. – Вряд ли его сожгут, для демонстрации силы хватит Лиорра. Но, если я хоть немного разбираюсь в тактике, именно там осядут имперские войска. А ты не представляешь, что происходит на завоёванной территории в первые дни после победы.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с твоим дядей застряли в столице Дароса, когда Огория захватила страну. Там обошлось без гидарского огня, но ты бы видела, что там творилось! Хотя нет, такое не стоит видеть никому, тем более невинной девочке. Мне тогда исполнилось двадцать семь, взрослая, замужняя летта, и то не могу вспоминать без содрогания. У нас с Дéйнером были документы Киреи, только это и спасло меня от незавидной участи даросиек. Их хватали на улицах – всех, кто приглянулся. Имперцы темпераментны и неразборчивы: знатная летта или посудомойка – без разницы. Лишь бы привлекательная… Отрешённый, первый раз в жизни я жалею, что ты настолько красива, Мэй. Тебе нельзя попадаться имперцам.

– Они меня… изнасилуют? – мой голос дрогнул.

– Это не самое страшное. Насилие можно перетерпеть, в конце концов, женщины живучи. – Тётя надавила на рычаг, и везиль ускорил ход. – Тебя присвоят, Мэй. Увезут с собой в империю, сделают бессловесной вещью, игрушкой. В Огории узаконено рабство. Поэтому так важно уехать подальше, в маленький город, куда, надеюсь, имперцы не сунутся. Ещё лучше на время совсем покинуть страну. Даорр находится на границе с Гидаром. Северяне грубы, но они меньшее зло.

– Можно испачкать лицо, – предложила я. – Обрезать волосы, изваляться в грязи.

– Чтобы подурнеть такой, как ты, этого мало, – тётя закашлялась. – Ничего, малышка, мы почти приехали. Ещё полчас…

Она вдруг начала задыхаться, хватать ртом воздух, дёрнулась и врезалась головой в приборную доску.

– Тётя! – я сорвалась на крик.

Хотела перехватить рычаг, но не успела. Везиль резко вильнул и съехал вбок. Фары выхватили из темноты стволы деревьев, мокрые ветки хлестнули по лобовому стеклу. Удар был столь силён, что меня основательно приложило затылком, а потом ещё и лбом. Двигатель чихнул и заглох, лишь два пучка яркого света разрезáли стену дождя.

– Тётя!..

Разогнула неподвижное тело, заглянула в невидящие глаза. Потянулась к запястью, приложила пальцы, не нащупала пульса. Обругала себя и проверила шею. Звала, обнимала, молилась. Затихала и опять продолжала свои бесплодные попытки. Пробовала завести двигатель – безрезультатно. Сколько прошло времени? Я не знала. Часы на приборной доске погасли. Через треснувшее стекло в везиль просачивалась вода. Капала на лицо, перемешивалась со слезами. Тёплый воздух постепенно сменился холодной сыростью.

– Нужно идти в Даорр за помощью, – сказала вслух. – Я вернусь и приведу кого-нибудь с собой.

Застегнула пальто и вылезла. След от колёс на примятой траве вывел меня на дорогу. Оглянулась – фары всё ещё горели. Гидарский огонь, заключённый в прочное стекло, не боялся ничего на свете. Голова намокла, струйки начали затекать под воротник. Я засунула руки в карманы и быстро зашагала в сторону Даорра.

***

Стук вырвал меня из воспоминаний.

– Мэй? – в голосе Ирвина звучало беспокойство. – С вами всё хорошо?

Я оглядела себя и открыла дверь.

– Да. Простите, я позволила себе резкость.

– Не вам нужно извиняться, – нахмурился Ирвин. – Это я недоглядел. Нужно было сразу пресечь неподобающее поведение Тэйта, но я не ожидал, что дойдёт до такого. Я вообще не понимаю, что на него нашло! – в сердцах он стиснул пальцы в кулак. – Больше это не повторится, Мэй. Тэйт обещал держать себя в руках.

– Мне неприятно быть причиной ваших ссор, – созналась честно.

– Мы не ссоримся. – Ирвин жестом попросил разрешения сесть. – Не знаю, что должно произойти, чтобы мы с Тэйтом разругались всерьёз. Разве что один из нас предаст другого. Но мне горько оттого, что самый близкий человек ведёт себя недостойно именно с вами. Я не могу спокойно смотреть, как мой брат, отзывчивый и чуткий, делает всё, чтобы вы его возненавидели!

Волосы Ирвина высохли и завились на кончиках, отчего он стал ещё привлекательнее. Идеальный, совершенный облик, который не под силу испортить какому-то дождю.

– Мэй, поверьте, я говорю это не для того, чтобы оправдать или защитить Тэйта. Я прекрасно знаю все его недостатки. Он упрямый, гордый, порывистый, прямолинейный – и в то же время целеустремлённый, мужественный, справедливый. Но Тэйт словно нарочно отталкивает вас, одна Богиня ведает, почему!

– Просто я ему не нравлюсь, – улыбнулась через силу. – Пожалуйста, Ирвин, не придавайте этому значения. Надеюсь, в дальнейшем мы с леттом Тэйтом обойдёмся без стычек. Я тоже хороша, слишком разволновалась из-за гидарского огня. Не могу не думать о том, какая это страшная сила.

Ирвин сочувственно склонил голову.

– У вас личная неприязнь к стихийникам. Но энергия не всегда убийственна. Она служит и для мирных целей… Позволите? – он указал на мою мокрую блузку.

Заинтригованная, я кивнула. Ирвин аккуратно расправил блузку, приложил ладонь. Язычки голубого огня послушно разбежались, померцали и исчезли, ткань моментально просохла.

– Видите, как полезно? Даже гладить не надо. Конечно, такое нельзя проделать с вещью, надетой на человека. Энергия в руках стихийника расщепляет живую материю.

Он посмотрел мне в глаза.

– Целители пользуются той же энергией, только в их руках она приобретает иные свойства. Это одна и та