Ты ждёшь, чтобы я написал Совету целителей? Никто не позволит тебе выжигать дар! Они запрут тебя в столице и приставят надзирателей. Ты этого хочешь?

– Ирви, в приёмной пять человек, которым необходима немедленная помощь. Завтра может быть поздно.

– Хорошо, возьми этих пятерых. Пятнадцать перенеси на вечер, после того как восстановится резерв, остальных примешь в следующий раз. Мы планировали пробыть в Сарене три дня, ты успеешь. А чтобы ты не схитрил, попрошу Дирина и Мэй проследить. Кстати, мы тебе пирожки принесли. Вкусные.

– Ты что, их сюда притащил?!

– Пирожки? Конечно.

– Я про Дирина и… Бесы, Ирви! Давай свои пирожки и проваливай. Не надо за мной следить, обещаю, что возьму только тех, кто в приёмной.

Мы с Дирином дружно отступили от двери. Лекарь спрятал улыбку в бороду. Выглянул Ирвин и забрал у меня пакет.

– Могу я рассчитывать, что домой ты придёшь своими ногами?

– Можешь.

Ирвин вышел, плотно закрыл дверь, строго глянул на лекаря.

– Летт Торел, велите ожидающим на улице разойтись. Пятнадцать… ладно, двадцать человек пусть подходят к шести вечера. Не больше!

Лекарь согласно закивал и вышел. Дирин подмигнул мне.

– Слава Богине, сегодня переупрямили!

«Сегодня, – скептически подумала я. – А завтра? Послезавтра? Зачем он выжигает себя?»

Толпа на улице зашумела, затем голоса стихли. Когда мы покидали дом, улица была пуста.

– Прекрасно, – довольно потянулся Ирвин. – Теперь пора заняться и своими административными делами, дай Богиня мне терпения. К обеду меня не ждите… Наверное, к ужину тоже.

Я смотрела, как он удаляется, и невольно сравнивала. Ирвин – замечательный, рассудительный, уравновешенный. Создать за утро полторы тысячи энергонов – поступок, говорящий о щедрости души. Но стал бы он ради их создания выжигать дар?

Почему-то безрассудство цепляет сильнее, чем благоразумие.

***

Из Сарена мы уехали через три дня – Ирвина поджимало время. Следующим городом стал Немáр. В пути мы провели целый день, Дирин даже сделал остановку, чтобы размять ноги. По обе стороны от дороги тянулись бескрайние поля с прошлогодней сухой колючей травой, из-под которой робко проглядывали светло-зелёные молодые ростки.

– Теплынь какая! – Дирин расстегнул ворот рубашки и подставил лицо бледному северному солнцу.

Я зябко поёжилась. Порывами налетал холодный ветер, трепал волосы. Кофту я, как назло, оставила в везиле: из окна казалось, что снаружи почти лето.

– Мэй, хотите куртку? – предложил Ирвин.

– Боюсь, я в ней утону.

Тэйт ушёл далеко в поле, снял с себя рубашку, обвязал вокруг пояса. Я не хотела на него смотреть – и почему-то смотрела. Бело-пепельная макушка сливалась с блёклым небом.

– Не грусти, – подмигнул мне Дирин.

– А целители болеют? – неожиданно вырвалось у меня.

Дирин перевёл взгляд на худую смуглую спину Тэйта с выпирающими лопатками и хмыкнул.

– К счастью, нет. Иначе некоторые ходили бы вечно простуженными.

Уныло кивнула и забралась обратно в везиль. Ирвин последовал за мной, Тэйт запрыгнул через пять минут – застёгнутый на все пуговицы. Сразу отвернулся и уставился в окно. Разговор не клеился. Ирвин начал рассказывать о князе, у которого он гостил, но сбился. Задумался, потом опомнился и извинился, однако дальше развивать тему не стал. Мы вяло перебрасывались репликами, потом я начала дремать.

Солнце заходило медленно-медленно, из золотого превратилось в жёлтое, затем в оранжевое и под конец зависло на горизонте долькой красного апельсина. Небо всё равно осталось светлым, и в город мы въехали до того, как зажглись фонари. Немар выглядел братом-близнецом Орлиса, Кагара и Сарена. Проплыл мимо круглый храм с колоннами, на шпиле ещё играл алый отблеск уже невидимого солнца. Дом Собраний украшали часы, фигурные стрелки показывали без четверти десять.

– У кого мы на этот раз останавливаемся? – спросил Тэйт.

Ирвин полез в карман, зашуршал бумагами.

– Летт Лемáр Винáр, – зачитал он. – Шестая улица, пятый дом.

– Надеюсь, Богиня проявит милосердие и этот Винар окажется холост или же вдов и бездетен, – проворчал Тэйт. – Мечтаю об ужине в тишине.

Видимо, Богиня за что-то злилась на своего избранника, потому что семья летта Винара состояла аж из семи дам: весьма почтенной согбенной матушки, двух пожилых желчных тёток, пышнотелой красавицы жены и трёх непоседливых востроглазых дочек. Разглядев этот цветник, Тэйт чуть не сбежал ночевать в везиль. Ирвин мужественно раскланялся со всеми и принуждённо выдавил пару любезностей. Единственный, кто не возражал против девичьего внимания, был Дирин, но едва дочери выяснили, что он всего лишь водитель и охранник, то сразу резко перестали его замечать. Ужин прошёл под несмолкаемое щебетание девиц, обстоятельные расспросы тёток и невразумительное мычание жены. Сам летт Винар, очевидно, давно привык к шуму и воплям, помалкивал, попивал вино и невозмутимо жевал окорок.

– Ах как замечательно быть целителем! – восторгалась младшая дочь.

– Или стихийником! – подхватывала средняя.

– Вы, наверное, участвовали в войне с Киреей? – поинтересовалась старшая. – И, несомненно, совершали подвиги!

Одна из тёток толкнула её локтем и показала глазами на меня. Девушка нисколько не смутилась и продолжала требовательно смотреть на Ирвина.

– Нет, летта Ми́лна, я не воевал, – сухо ответил он. – К тому же не вижу доблести в том, чтобы победить страну, которая не ждёт нападения и не способна дать отпор.

– В Кирее поклоняются бесам, – прошамкала матушка летта Винара. – А все кирейки – ведьмы.

– Мама, – попытался одёрнуть её сын.

– Ведьмы, – упрямо повторила старуха и осенила себя знаком Богини.

– Уверяю вас, летта Винар, вы ошибаетесь, – возразил Ирвин. – Кирейцы верят в Отрешённого, причём их вера не так уж отличается от нашей. У них тоже существуют Чертоги и Бездна…

– Где все они будут гореть! – удовлетворённо перебила добродетельная летта.

Тэйт резко поднялся и с шумом отставил стул.

– Благодарю за ужин.

Дочери проводили его разочарованными взглядами и с удвоенной силой набросились на Ирвина. Я поняла, что тоже сыта, тихо произнесла «спасибо» и выскользнула за дверь. Почти сразу за мной выскочил Дирин.

– Уф… Мэй, не бери в голову. Старушка выжила из ума.

– Да я привыкла, – заставила себя улыбнуться. – В Орлисе было то же самое. Сколько времени мы пробудем в Немаре?

– Всего два дня, слава Богине. Не представляю, как Ирвину хватает терпения с ними любезничать!

– Он дипломат, – пожала плечами. – Причём хороший. Ты не знаешь, где наши комнаты?

– Наши с тобой – на первом этаже, рядом со слугами, – Дирин усмехнулся. – Летта Винар сочла, что там нам самое место. Она вообще хотела поселить нас вместе, ты бы слышала, как Тэйт на неё вызверился!

– Он боится, что я тебя околдую, – предположила я.

– Ну-ну! – расхохотался Дирин и вдруг стал серьёзным. – Мэй, когда общаешься с такими людьми, как Ирвин и летт Тэйт, границы