Я ускорил шаг и вошел во двор, резко обогнул дом и пошел не прямо, а свернул налево, так как если прямо, то следующий дом выходил на параллельную улицу, где ябуду на виду. Быстро перепрыгнул через небольшую изгородь из кустов и побежал. Хоть и был уже не так молод, но тренировки не пропали. Вступать в схватку я не собирался, парни могли оказаться тренированными не хуже меня, нельзя недооценивать противника. Я перелезал через заборы и услышал, что за мной бежит уже один, значит, второй побежал вдоль улицы, так быстрее и вскоре выйдет мне навстречу.

В одном из дворов я свернул во двор стоящий справа, ближе к параллельной улице. Забор там был выше и я, с разбегу ухватившись за верх, сделал на руках сальто, опустился на траву. И вот здесь меня ждала новая встреча. На меня смотрела большая овчарка. Она еще не успела залаять от неожиданности моего появления, но весь ее вид говорил, что намерения у нее не добрые и вот-вот сорвется на лай. Не знаю, можно считать это чудом, но это факт. Во мне проснулся какой-то звериный инстинкт самосохранения, и я, глядя ей в глаза, прошептал:

– Тихо. Молчи.

И она готовая броситься на меня и объявить всем о моем присутствии, не издала ни звука. Овчарка была на цепи, и позади нее метрах в трех я увидел большую будку. Подчиняясь одним инстинктам, отключая разум, я ринулся в нее и замер там. Собака подошла к будке. В это время сзади нее снова раздался звук, она обернулась, и тут дала волю своей собачьей преданности хозяевам. Я услышал, чужой голос, вероятнее преследователя, и замер, чтобы ни малейшим шорохом не выдать себя:

– Тихо, тихо. Хорошая собачка.

Но она заливалась лаем, что привело во двор второго преследователя.

– Где он, – спросил, не обращая внимания на лай.

– Не знаю. Перемахнул через забор, словно атлет, мне же потребовалась лестница.

В это время я услышал третий голос: – Ну, что тут у вас?

Вот все и в сборе. Значит, они позвонили водителю, чтобы он прекратил слежку за Алексеем и выехал на параллельную улицу, чтобы видеть меня, если я выйду.

–Что, что! Исчез! – сообщил первый. – Перемахнул через забор и пропал.

– А в соседних дворах?

– Я шел наперехват, а ты был на улице.

– Тогда он мог также перемахнуть через забор справа, пойдя в обратном направлении.

– Умный да? Перемахнул, сделал несколько шагов и снова перемахнул, заодно и через собаку. Как забор с улицы?

– Там низкий, – ответил третий, – и я никого не видел. А ты был слева?

– Да, если бы он пошел в моем направлении, я бы его увидел.

Все это время собака заливалась лаем. Весь их разговор я слышал,не напрягая слух, да и говорили они, не тихо, чтобы перекричать лай. Я видел только ноги, онистояли так, чтобы она не могла их достать.

– Посмотрим в доме?

– И как будешь объясняться, если там кто есть?

В это время я услышал звук открываемой двери и мужской голос.

– Вы кто такие? Что здесь делаете? Я слышу, Лайма заливается, разбудила. А ну-ка давайте отсюда, а тосейчас спущу с цепи.

– Подождите, успокойтесь. Вот мои документы. Мы ищем одного мужчину, он заскочил в ваш двор.

– Тихо, Лайма, – сказал хозяин собаке, и та, замолчав, подошла к будке, и села, загородив меня. Ай, спасибо, мысленно поблагодарил я ее. Хозяин видимо посмотрел документы.

– Что вы хотите?

– Можно мы осмотрим ваш дом и двор?

– А дом чтосмотреть?

– Вы спали и могли не услышать, как кто-то вошел.

– Лайма сразу бы предупредила, но посмотрите, только в моем присутствии.

– Вы двое осмотрите двор и соседние дворы, а я в дом, – сказал второй. Снова раздался звук открываемой двери и водитель сказал: – Давай осматривать, ты правый, а я левый. Задний смотреть нет смысла, ты оттуда пришел, а левый он мог и пропустить. Обойди вокруг дома, а я пока подожду здесь, а потом посмотрим сарайчик.

Оставшись один, он обратился к собаке: – Ну что? Видела кого? Покажи! И стал приближаться к ней. – Хорошая Лайма, – но та зарычала в ответ и встала, тот счел разумным отойти на безопасное расстояние.

– Никого нет, пошли.

Я услышал звук открываемой двери и вскоре голоса.

– Нет ничего. Сарай и сарай.

Лайма, видя, что хозяин не давал команды, тихо сидела и наблюдала за ними. Затем они пошли осматривать ближайшие дворы, хотя понимали, кто же их там будет ждать. Я продолжал сидеть. Вскоре все трое снова собрались здесь же.

– Испарился.

– Я в чудеса не верю. Либо он успел проскочить в другие дворы, либо нашел место в доме, где я не мог егоувидеть, досконально проверять можно только с обыском, а я так, прошел по комнатам.

– Тогда пошли?

– А что еще остается, вы, если что, сообщите, – обратился главный к хозяину, который, как я понял, стоял в дверях.

– Сообщу, только откуда он возьмется, Лайма предупреждает обо всех чужаках.

– Ладно, пошли, – и я услышал удаляющиеся шаги.

– Молодец Лайма, -сказал хозяин, – вечером дам тебе кость, – и ушел.

Конечно молодец, – подумал я про себя, – чувствует опасность другого. Ждать когда хозяин принесет кость, мне не было смысла, у меня другой рацион, но и уходить сейчас нельзя. Наверное,есть во мне что-то собачье, – мелькнула мысль, – если она меня не выдала. Скорее всего, от бездомной и она мне посочувствовала. Скитаюсь по миру, своя конура частопуста, потомства нет, вот и пожалела.

Я просидел в конуре около двух часов. Когда вылез, Лайма подошла ко мне и обнюхала.

–Спасибо тебе, Лайма, – произнес я, и погладил ее по голове, на что она не высказала неудовольствия. – Хорошая ты защитница. Извини, что временно занял твой дом и отблагодарить тебя нечем, и прийти не смогу к тебе в гости. Пора мне.

Я снова погладил ее и пошел вокруг дома на улицу. Осторожно обогнув дом, я выглянул,перед домом было чисто. Пройдя несколько метров по улице, я осмотрел себя, отряхнул джинсы и побрел к перекрестку, до гостиницы добирался пешком, так как весь пропах собакой сидя в будке, а обращать на себя внимание таксиста запахом, в мои планы не входило.

Я снова пришел в ту гостиницу,вошел через черный ход, который после себя запер и поднялся в номер. Снял усы, умылся, снял царапину, принял душ, переоделся. Положил вещи в сумку и вышел, сдав ключи.

– Осторожно район не спокойный.

– Спасибо.

– Если придете поздно, звоните.

– Понял.

Возвращаться я не собирался, пусть думает что хочет, но