на меня нашло. Эта ведьма возбуждает во мне столько фантазий, о которых признаюсь с трудом даже себе. Огромных трудов мне стоило не захватить её в охапку на балу и не утащить куда-нибудь в сарай, где нас точно искать не будут. Заместо этого я обидел бедняжку, отзываясь о ней самыми тяжкими словами.

Она блистала на балу, была королевой этого вечера. Статнее любых принцесс. Однако, я не могу допустить, чтобы раса ведьм возрождалась. Одни уже создали заговор против нашего народа. Не составит труда сделать это и другому поколению. И мой брат точно понимает, что мы не выстоим. Что нужно очень много работать, чтобы стать выше. Пока мы не готовы. Слишком много тех, которые в лицо улыбаются, а потом воткнут в спину нож, приговаривая: «а так не больно? Давайте я ещё протолкну. Не сильно больно?».

Глава 18

От лица Изабеллы

— Ой, Изабелла, а что вы здесь делаете? — Задала непонятный вопрос Маша, едва ли я открыла глаза.

— Как что? Сплю?

— Ах, и в своём платье! У нас очень мало времени! Давайте все быстро снимайте и в душ.

Ух, чуть ли не главная причина, по которой здесь мне находится не нравится — постоянная спешка. Мне иногда кажется, что жизнь бесконечна и спешить некуда. Здесь же у них каждая секунда на чеку.

— Бегу уже, бегу. Волосы назад. — Приговаривала, пытаясь снять платье.

Да уж, третий стакан вина, выпитый уже в покоях его величества, был явно лишний.

Вот какая мне сейчас гимнастика? Мне бы спать, да спать!

Маша помогла мне раздеться до белья. Чуть ли не перекрестилась, когда я наконец пошла в ванную комнату.

А я знала, что в этом мире подвластно мне все! Ибо помылась я вообще на раз-два. И душ — явно то, что мне не хватало. Сейчас даже могу сказать, что я, как огурчик!

— А это что такое? — Я вопросительно подняла бровь, рассматривая беленькую, ситцевую, прозрачную юбочку, белый купальник и бежевые колготки. — Это мода такая?

— Нет, сегодня у вас занятие классическим танцем у станка.

О божечки, сохрани меня и спаси! Моя мама пыталась приобщить меня к балету, однако после двух моих истерик было понятно, что классика — не мое.

— И сколько раз в неделю меня будут мучить?

— Ну почему мучить?.. Все девушки очень любят классический станок.

— Так я только прт себя говорила.

Мария прикусила губу.

— Дважды в неделю.

Кошмар полнейший!

— Маша, отвернись, пожалуйста, — Попросила я девушку, ругаясь все возможными плохими словами про себя. Жемчужины нашего языка так и сыпятся!

Пока переодевалась, взгляд зацепился за изумрудные серёжки, лежащие на тумбочке. Те самые, что принесла их женщина ‘свыше’. Те самые, что отец купил для моей мамы за невероятную сумму.

Я вспоминала про сломанную брошь моей помощницы. Сердце кольнуло. Я с любовью сжала серьги, а после принялась рассматривать их:

«Для Авроры Де Тревиль», — Мелкой, очень мелкой гравировкой было высечено на них. Меня бросило в дрожь. На уровне интуиции мне что-то кричало: «брось, брось, брось!». Нет, им не место у меня.

— Вы все? — Спросила Мария. Я вздрогнула — настолько была погружена в мысли.

— Маш, подойти ко мне.

Девушка развернулась и укоризненно посмотрела на меня, мол «ах, вы ещё даже не начинали одеваться!»

— Маша, извини меня, молю. Твою брошь сломали и в качестве извинения хочу принести эти серьги. — Я выставила руку вперёд, в которой лежало украшение.

В лице Маши отразилось все: от удивления и непонимания, до смеха.

— Вы же шутите?

— Нет, но прошу, пообещай мне, что ты их никогда не продашь и вообще никому не отдашь. Только детям. А твою сломанную брошь я отдам. Я ее припрятала. — Попыталась улыбнуться.

Думаю, мой отец скорее хотел, чтобы украшение, в которое он вложил душу (а я не сомневаюсь, что вложил), было у его дочери, чем ее временной помощницы, но я уверенна, что у неё серьгам будет безопаснее. Я не понимаю, что с ними не так и почему мне так захотелось обезопасить их, но что-то заставило меня спрятать изделие.

(Де Тревиль — фамилия по отцу

Настоящая фамилия мамы раскроется чуть позже.)

— Нет, я это не могу принять. Как минимум потому что украсть могут. А брошь… да вы не переживайте так! Подумаешь.

— Бери! — Я нагло взяла ее руку и, воспользовавшись ее непониманием, вложила украшение в руки.

— Да если кто увидит, скажут, что по желтому билету жить начала. Никогда бы на подобное сама не заработала!

— А ты говори, что это все не настоящее. Что на базаре купила.

Вдруг, по щекам девушки начали скатываться слёзы. Она положила серьги на мою кровать и выбежала из комнаты.

Я села на кровать и взяла в руки эти несчастные серьги. Неужели обидела ее?

С горем пополам я переоделась. Думаю, за мной должны зайти, ибо мама я по замку в таком виде не пойду. Да и не знаю куда.

В дверь постучались.

Вошла Маша. Лицо заплаканное.

— Извини меня! — Тут же подбежала я к ней.

Девушка мягко улыбнулась.

— Это Вы меня извините! Но серьги я все же не приму.

— Хорошо, тогда дам денег. Сколько нужно?

Маша снова забеспокоилась.

— Нет! Да ну эту брошь! Я ее за копейки взяла, даже стыдно деньги за них брать обратно. Сломалась — значит судьба такая.

— Так я тебе в честь моральной компенсации больше дам!

Вдруг, в дверь снова постучались.

— Изабелла, как всегда только Вас ждём. — Сказала Лаура и беглым, недовольным взглядом рассмотрела мое, видно встревоженное лицо.

— Сейчас, минутку! — Сказала я ей. Женщина вышла, а я принялась прятать серьги. Не нашла ничего лучше, чем положить под матрас кровати. Еле-еле его подняла(с помощью Маши) и главное — не забыть, что под