— Он в порядке?

— В полном. Только теперь боится грозы. А жить он предпочитал у Генри.

— Вы уже называете друг друга по именам?

— Да, и перешли на «ты»… — Она вздохнула, вспомнив обстоятельства этого «перехода» и поцелуй, к которому она так легкомысленно отнеслась тогда, утром.

— Да, ты времени даром не теряла. Это судьба, Элли. Он тоже поехал туда отдыхать, и вы встретились?

— Нет, у него здесь свой домик в горах.

— Что-то я не слышала, чтобы голливудская публика рвалась к северным красотам Европы. Обычно они…

— У всех вкусы разные. Тем более что домик у него не один. Он сказал «есть, где потеплее».

— Ну слава богу! А то я думала, он не от мира сего. А меня такие люди настораживают.

Валентина помолчала, словно на что-то решаясь.

— Кстати, о домиках… В общем, Элли, твоя мама не одобряет того, что ты скрыла от нее миллион.

— Что?

— Да, и Сид тоже. Но ему я ничего не рассказывала! — поспешно добавила она.

— Что?

— Ну я… Просто твоя мама звонила вся встревоженная, спросила, где ты. Пришлось сказать, что тебя услали на курорт. А она разволновалась еще сильней: говорит, у нее же денег мало. Ну тут я ее и успокоила.

— Так. А кого ты еще «успокоила»?

— Сиду я ничего не говорила! Может, он от близнецов узнал?

— Валентина, я тебя убью.

— Нет, но я действительно никому не говорила, кроме твоей мамы. Ты у Джима спроси. Или у своего ненаглядного Майка.

— Не говори так про Майка!

— Элли, ты сумасшедшая. У тебя Генри Микст на шее виснет, а ты грезишь о каком-то нищем журналисте.

— Что тебе говорил Сид? — оборвала ее Элли.

— Да ничего! Он сказал, что раз все так хорошо складывается, значит, тебе будет не так неприятно узнать, что ты уволена. Кстати, ты уволена! Да. А потом он еще два раза звонил и вел светские беседы… Слушай, может, он в меня влюбился?

— Замолчи. В общем так. До моего возвращения никому — никакой информации. Приеду, сама буду рассказывать. И хватит трепаться про деньги!

— Да это не…

Но Элли уже бросила трубку.

В Нью-Йорк Элли вернулась раньше на два дня, потому что терпеть дождь, одиночество и мучительные переживания из-за того, что Майк и Генри — друзья, а она теперь привязана и к тому, и к другому, стало невыносимо.

Но мужчины — потом. Первым делом стоило уладить все недоразумения с мамой.

— Элли, но это не решит всех твоих проблем, — сказала шокированная мама.

— Всех не решит, но многие отпадут сами собой.

— Да, но я тебе все равно советую найти работу. Это избавляет от одиночества и многих комплексов. А ты у нас девушка…

— Я сама знаю, какая я у вас девушка.

— Не обижайся. При этом ты оказалась самой везучей из нашей семьи. Где ты будешь покупать квартиру?

— Я еще не решила.

— Не бери в Манхеттене, ты отдашь за нее все деньги, и это будет всего лишь двухкомнатная…

— Во-первых, мне больше и не надо. А во-вторых, успокойся, я не хочу жить в Манхеттене. Думаю, половины суммы мне вполне хватит. Остальное… посмотрим. Не сейчас, мама. Мне нужно разобраться с более существенными проблемами.

Основной существенной проблемой стал визит в журнал, где ее ждали, чтобы оформить увольнение. Хотя она поначалу надеялась, что этого удастся избежать, решив все вопросы по телефону. А документы могли бы привезти близнецы. Ей совсем не хотелось встречаться с Сидом-большим.

Тем не менее, в понедельник она отправилась на бывшую работу.

— Дорогая Элли! Драгоценная наша Элли! У меня нет слов, как я рад тебя видеть.

— Здравствуй, Сид.

— А почему ты так рано вернулась? Твой самолет прилетает сегодня вечером.

— Я вернулась еще в пятницу. Там пошли дожди.

— А мы с Хелен только вчера тебя вспоминали. Поздравляю с выигрышем!

— Ты больше не ездишь по выходным к своей жене?

— Ну… то есть нет, в этот раз не ездил. Понимаешь, у Хелен такая старая электропроводка, что мне пришлось вызывать электрика…

— Не стоит напрягать фантазию, Сид. Меня мало волнует электропроводка, сантехника, а так же все дверные ручки Хелен вместе взятые. Меня волнует, откуда ты знаешь про мой выигрыш.

— Близнецы сказали.

— Ах, вот как. — Она озадаченно закусила губу. — А кто конкретно из них?

— Какая разница! Я уже не помню. Говорят, ты будешь работать с Генри Микстом? У тебя все прямо как в сказке про Золушку — сразу началось везение со всех сторон.

— А это кто тебе… Впрочем, догадываюсь.

— Валентина.

— Да? А я думала, тоже близнецы. Тем более, что Майк в детстве дружил с Генри. — Она проследила за реакцией Сида.

— Да? Вот видишь, как… Что-о-о? И он молчал?!! Они… в детстве… Что-о?! Элли! Из этого можно ТАКОЕ интервью заделать! И он молчал?!!

— Да, — как ни в чем не бывало продолжала она, исподтишка наблюдая за Сидом. — Мне он тоже ничего не говорил, хотя и друг! — Здесь у нее немного перехватило дыхание. — Это мне Генри рассказал.

— Генри? Когда это вы успели поболтать на светские темы?

Элли поняла, что Сида можно пронять только чем-то оглушительным, что имеет эффект удара по голове. И потому вела этот, в общем-то, бессмысленный, но так необходимый для ее израненного самолюбия диалог, с самым наивным видом, на который только была способна.

— Ой, ты не поверишь! Спасибо тебе, кстати, за путевку. Мы с Генри именно там и познакомились как следует.

— То есть… как это «как следует»?

— Мы оказались соседями. У него домик в Альпах. И там мы по-настоящему подружились. А работать я у него не буду.

Сид мелко заморгал.

— Как подружились? Как не будешь?

— Сейчас не до новых проектов, надо со старыми разобраться. Кстати, не знаешь, близнецы на работе?

— Не знаю, — озадачено пробормотал Сид, думая о своем. — Сходи в их крыло и спроси.

Она пошла искать Майка и вдруг ей стало стыдно. Разве это хорошо — бахвалиться перед первым встречным своей дружбой с Генри? Ведь по сути дела, за эти три дня, что они провели вместе, Генри был с ней откровеннее, чем кто-либо другой из всех предыдущих мужчин. И, кстати, откровенней Майка. Генри теперь для нее — не знаменитый продюсер и возможный работодатель, а именно друг. Друг, которого нельзя предавать и использовать в корыстных целях.

Между прочим, он рассчитывает на нее. Нужно ему как можно быстрее позвонить, договориться о встрече, ведь он просил появиться сразу, как она прилетит в Штаты.