толкнуть ее в плечо, чтобы пройти. Толкнула она и Костю, он упираться не стал, отошел в сторону, освобождая проход.

Славик торопливо закрыл чемодан, взял его в руку. И чуть ли не умоляюще посмотрел Дусе в глаза.

— Пожалуйста, не надо так больше! Вы ничего не знаете!

— А ты расскажи!

— У нас еще будет время для серьезных разговоров, — произнесла Агата. — Как насчет чаю?

Костя вовсе не хотел пить с ней чай, но и оставлять компанию без присмотра не мог. Может, у них собачье чутье и мощный фонарь, пойдут в лес, найдут деньги, а там вовсе не триста тысяч. Или Мухтара попросят взять след, Яша легко нашел с овчаркой общий язык.

— Сейчас спустимся, — сказал Костя, открывая дверь в свой номер. — И ружье возьмем.

— Ружье у тебя? — спросил Яша.

Но Костя не удосужился ему ответить. Сам все увидит.

— Ружье у тебя? — повторил он.

— Это не орудие убийства.

— Так никто ничего… Просто обидно. Артурыч под личную ответственность дал, а я забыл.

— Ты же охотник, как ты мог забыть про ружье?

— Кто тебе сказал, что я охотник? — удивился Яша.

— А овец резать?

— А разве овец режут охотники? — задумался Яша.

— Овец горцы режут, а они все охотники.

— Нет, не только горцы режут овец, и не все горцы охотники… Но в чем-то ты прав… Ну так что, отдашь ружье?

— Ну, если дядя Гоша под личную ответственность дал.

Костя отдал ружье, закрыл за собой дверь.

— Вот попали! — Дуся стояла, опустив руки, как это бывает, когда человек не знает, за что хвататься.

— Да уж.

— Что я не так сделала?

— Все так… Я сейчас чай пойду пить, а ты давай в лес!

— В лес?! — оторопела Дуся.

— Деньги охранять. Винтовку из тайника возьмешь, чтобы от разбойников отбиваться.

— Ты шутишь?

— Не совсем. Деньги охранять надо. Я за Яшей здесь присмотрю, — ответил Костя.

— А с Алисой как? Она из-за денег совсем стыд потеряла. Проститутка!.. Тоже за ней присмотришь?!

— Со стороны. Ты со мной?

— Я к окну! Смотреть буду, кто из дома выходит. Пока вы там чай пьете.

— Только чай, — кивнул Костя.

Смерть Федора потрясла его, от этого он протрезвел, и добавить не хотелось.

— Или с тобой? — задумалась Дуся.

— А окно? Вдруг Артурыч за деньгами пойдет!

— Или Славик.

— Да нет, Славику некогда будет. К Славику много вопросов. Во всяком случае, у меня.

Алиса также спустилась вниз в столовую. Агата предложила чай, который она же и заварила.

— Ну что, начнем с самого начала? — потирая ладоши, спросил Яша.

Он в предвкушении смотрел на Алису. Если она продажная, то почему бы не купить час-другой удовольствия с ней? Он готов хоть сейчас.

— Это ты о чем? — спросила Агата, глянув на кувшин с вином.

— Это я о корне зла… Сначала Щукин корень пустил… И где он? Потом Слава… И где теперь Федя?

— Корень зла у вас в голове! — огрызнулась Алиса.

— А зачем ты слушаешь? Тебя особо никто сюда не звал, сама пришла. Все точки над «¡» расставить, да? А то вдруг мы все думаем, что это ты убила Федю… — в язвительном тоне проговорила Агата. — Ну давай, оправдывайся!

— А чего оправдываться? Не убивала я Федю!.. И не собиралась убивать!

— Щукин спал с тобой? — с хищной улыбкой жестко спросил Яша.

— Ну, спал.

— За деньги?

— Федя с ним договорился…

— Федя сутенер?

— Он пристав, — уныло усмехнулась Алиса, разочарованно глянув на Костю.

Она так надеялась на его поддержку, а он и не думал ей помогать. А пора уже бросить ей спасательный круг. Или хотя бы не участвовать в общей травле. И не топить.

Костя смотрел на Алису холодно, без видимого раскаяния. Проститутка она и всегда была ею. Именно поэтому они и расстались.

— Судебный? — спросила Агата.

— Почти.

— Что значит почти?

— Если коротко, то мой муж попал на бабки, занял у серьезных людей, а отдать не смог. Он умер, а мне теперь выплачивать.

— Поэтому ты пошла на панель?

— Да какая панель?… Так, подвернулся вариант, Федя не упустил. Почему я приставом его назвала, потому что его ко мне приставили. Серьезные люди.

— Вариант со Щукиным?

— Ну да. Федя увидел, что Щукин слюнки на меня пускает, подошел, договорился.

— За сколько? — Яша сглотнул слюну, прежде чем задать вопрос.

— Это неважно.

— Сейчас все важно!

— Неважно! — уперлась Алиса.

— Неважно! — поддержал ее Славик.

— А в Сочи зачем вы ехали? — спросила Агата, с усмешкой глянув на мужа.

Неважно, сколько стоит Алиса, все равно у него ничего с ней не выйдет. Уж она-то позаботится об этом.

— Друг там у Виталия, а у него своя гостиница… Виталий — муж мой. Покойный. Виталий в свое время помог этому другу с деньгами, Леша возвращать не стал, сказал, что это долевое участие в бизнесе, ну как-то так. В общем, Федя решил, что Леша может выкупить у меня эту долю. Там не очень много, что-то в районе двух миллионов, но мне хватит расплатиться.

— С Федей?

— С людьми, которых он представляет. С кредиторами, короче.

— А тут появилась возможность расплатиться без всякой гостиницы! — подсказала Агата.

— Хочешь сказать, что я стою два миллиона за ночь? Ну, спасибо тебе, конечно! — грустно усмехнулась Алиса.

— Что, меньше?

— Я не буду об этом говорить!

— Сколько ты заплатил? — обращаясь к Славику, спросил Яша.

— Я тебе сейчас в морду дам! — разозлился тот. Он был похож на неуклюжего петуха, готового броситься на матерого быка.

— Что ты сказал? — вскинулся Яша.

— А то, что ты всех уже достал! Не даст тебе Алиса, понял? — Агата, нахохлившись, смотрела на мужа.

— А если я «лимон» предложу?

— Яша, ты правда уже достал! — вступился за Славика Костя.

— А если я знать хочу? Как Алиса на все это реагирует!.. Я смотрю, она злится. Значит, и Федя ее злил! Я бы его на ее месте убил бы!

— Ты не на моем месте! — отрезала Алиса.

— Так я и не убивал!

— И я не убивала!

— А ты что скажешь? — Яша ткнул пальцем в Славика.

Тот дернулся, терзаемый желанием схватить его за этот самый палец и вывернуть руку, но понял, что не сможет этого сделать, и замер. Ни техники ему не хватит, ни силы, чтобы совладать с таким бугаем.

— Ты не следователь! Я перед тобой отчитываться не собираюсь!

— Твоя бутылка там на тумбочке стояла! — мотнул головой Яша.

— Кто сказал, что бутылка стояла на тумбочке? — спросил Костя.

— Кто сказал?… — Яша растерялся всего лишь на мгновение. — А где она еще могла стоять?

— Она могла лежать.