Мечтатели выросли, посещая американские школы, занимаясь американскими видами спорта, смотря американское телевидение и тусуясь в американских торговых центрах. В некоторых случаях их родители даже не говорили им, что они не являются гражданами; они узнали о своем статусе без документов, только когда пытались получить водительские права или подали заявление на получение финансовой помощи в колледже. У меня был шанс встретиться со многими "мечтателями", как до, так и после того, как я вошел в Белый дом. Они были умными, уравновешенными и жизнестойкими — такими же полными потенциала, как и мои собственные дочери. Если уж на то пошло, я обнаружил, что "мечтатели" менее цинично относятся к Америке, чем многие из их сверстников — именно потому, что их обстоятельства научили их не воспринимать жизнь в этой стране как должное.

Доводы в пользу того, чтобы позволить таким молодым людям остаться в Соединенных Штатах, единственной стране, которую многие из них когда-либо знали, были настолько убедительными с моральной точки зрения, что Кеннеди и Маккейн включили Закон DREAM в свой законопроект об иммиграции 2007 года. И без перспективы принятия в ближайшем будущем более всеобъемлющего пересмотра иммиграционного законодательства США Гарри Рид, который в месяцы, предшествовавшие промежуточным выборам, был втянут в напряженную борьбу за переизбрание в своем родном штате Невада и нуждался в высокой явке испаноязычного населения, чтобы одержать верх, пообещал поставить закон DREAM на голосование во время промежуточной сессии.

К сожалению, Гарри сделал это заявление в последнюю минуту во время предвыборной кампании, не поставив в известность ни нас, ни своих коллег по Сенату, ни группы по иммиграционной реформе. Нэнси Пелоси, хотя и не была в восторге от того, что Гарри не согласовал с ней свои действия ("Можно подумать, он мог бы поднять трубку"), сделала свое дело, быстро проведя законодательство через Палату представителей. Но в Сенате Маккейн и Грэм осудили решение Гарри как предвыборный трюк и заявили, что не будут голосовать за Закон DREAM как отдельный законопроект, поскольку он больше не связан с усилением правоприменения. Пять сенаторов-республиканцев, которые голосовали за законопроект Маккейна-Кеннеди 2007 года и все еще находятся в должности, были менее категоричны в своих намерениях, но все они говорили о колебаниях. И поскольку мы не могли рассчитывать на то, что каждый демократ поддержит законопроект — особенно после катастрофических промежуточных выборов — все мы в Белом доме были вынуждены искать возможность собрать шестьдесят голосов, необходимых для преодоления филибастера в последние дни перед тем, как Сенат завершил работу в этом году.

Сесилия Муньос, директор Белого дома по межправительственным вопросам, была нашим координатором в этой работе. Когда я был сенатором, она занимала должность старшего вице-президента по политике и законодательным вопросам в Национальном совете Ла Раза, крупнейшей в стране организации по защите интересов латиноамериканцев, и с тех пор она консультировала меня по вопросам иммиграции и другим вопросам. Сесилия родилась и выросла в Мичигане и была дочерью боливийских иммигрантов, она была размеренной, скромной и, как я обычно шутил с ней, "просто милой", вызывая в памяти всеми любимую молодую учительницу начальной или средней школы. Она также была жесткой и упорной (и фанатичной поклонницей футбола Мичигана). В течение нескольких недель она и ее команда запустили тотальную информационную кампанию в поддержку закона DREAM, подавая материалы, собирая статистику и привлекая практически всех членов кабинета министров и ведомств (включая Министерство обороны) к проведению тех или иных мероприятий. Самое главное, Сесилия помогла собрать команду молодых "мечтателей", которые были готовы раскрыть свой статус без документов, чтобы поделиться своими личными историями с не определившимися сенаторами и СМИ. Несколько раз мы с Сесилией говорили о мужестве этих молодых людей, соглашаясь с тем, что в их возрасте мы никогда не смогли бы справиться с таким давлением.

"Я так хочу победить ради них", — сказала она мне.

И все же, несмотря на бесчисленные часы, проведенные нами на встречах и по телефону, вероятность получения шестидесяти голосов за Закон DREAM начинала выглядеть все более мрачной. Одной из наших лучших перспектив была Клэр Маккаскилл, сенатор-демократ от штата Миссури. Клэр была одним из моих первых сторонников и лучших друзей в Сенате, талантливым политиком с острым как бритва умом, большим сердцем и ни капли лицемерия или притворства. Но она также происходила из консервативного, склоняющегося к республиканцам штата и была сочной мишенью для GOP в ее попытке вернуть контроль над Сенатом.

"Вы знаете, я хочу помочь этим детям, господин президент, — сказала Клэр, когда я связалась с ней по телефону, — но опрос в Миссури просто ужасен по всем вопросам, связанным с иммиграцией. Если я проголосую за это, есть большая вероятность, что я потеряю свое место".

Я знал, что она не ошибается. И если она проиграет, мы можем потерять Сенат, вместе с любой возможностью когда-либо добиться принятия закона DREAM, или всеобъемлющей иммиграционной реформы, или чего-либо еще. Как мне было сопоставить этот риск с судьбами молодых людей, которых я встречал, — с неопределенностью и страхом, с которыми им приходилось жить каждый день, с возможностью того, что без предупреждения любого из них могут схватить во время рейда ICE, посадить в камеру и отправить в страну, которая была для них такой же чужой, как и для меня?

Перед тем как повесить трубку, мы с Клэр заключили сделку, чтобы помочь замкнуть круг. "Если благодаря твоему голосу мы доберемся до шестидесяти, — сказала я, — то ты будешь нужна этим детям, Клэр. Но если мы не дотянем, то нет смысла, чтобы ты падала на свой меч".

Сенат проголосовал по закону DREAM в пасмурную субботу за неделю до Рождества, в тот же день, когда он проголосовал за отмену DADT. Я смотрел по маленькому телевизору в Овальном кабинете вместе с Питом Соузой, Реджи и Кэти, как появилась перекличка, подсчитывающая голоса "за": 40, 50, 52, 55. Наступила пауза, палата замерла, последний шанс для сенатора передумать, пока наконец не упал молоток.

Нам не хватило пяти голосов.

Я поднялся по лестнице на второй этаж Западного крыла и направился в кабинет Сесилии, где она и ее молодая команда наблюдали за ходом голосования. Большая часть комнаты была в слезах, и я обнял всех. Я напомнил им, что благодаря их работе мы подошли к принятию закона DREAM ближе, чем все предыдущие усилия; и что наша задача — продолжать добиваться своего, пока мы здесь, пока мы, наконец, не достигнем своей цели. Все молча кивнули, и