С точки зрения политики, мы были довольны результатом. Хотя было больно сохранять снижение налогов для богатых еще на два года, нам удалось продлить налоговые льготы для семей среднего класса, одновременно привлекая дополнительные $212 млрд. на экономические стимулы, специально направленные на наиболее нуждающихся американцев — такой пакет, у которого не было бы шансов пройти через Палату представителей, контролируемую республиканцами, в качестве отдельного законопроекта. Что касается политики, стоящей за этой сделкой, я объяснил Валери, что двухлетний срок представляет собой пари с высокими ставками между республиканцами и мной. Я ставил на то, что в ноябре 2012 года у меня будет успешная кампания по переизбранию, что позволит мне прекратить сокращение налогов для богатых с позиции силы. Они ставили на то, что победят меня, и что новый президент-республиканец поможет им сделать налоговые сокращения Буша постоянными.

Тот факт, что сделка оставляла так много шансов на следующие президентские выборы, может объяснить, почему она сразу же вызвала возмущение левых комментаторов. Они обвинили меня в том, что я уступил Макконнеллу и Бонеру и был скомпрометирован моими приятелями с Уолл-стрит и такими советниками, как Ларри и Тим. Они предупреждали, что сокращение налога на заработную плату ослабит трастовые фонды социального обеспечения, что возвратные налоговые кредиты для работающих бедняков окажутся эфемерными, и что через два года сокращение налогов Буша для богатых станет постоянным, как того всегда хотели республиканцы.

Другими словами, они тоже ожидали, что я проиграю.

Так случилось, что на той же неделе в середине декабря, когда мы объявили о сделке с Макконнеллом, Билл Клинтон посетил меня в столовой Овального кабинета. Напряженность, существовавшая между нами во время предвыборной кампании, к тому времени в основном рассеялась, и мне было полезно услышать уроки, которые он извлек после аналогичного поражения на промежуточных выборах от Ньюта Гингрича в 1994 году. В какой-то момент мы перешли к деталям налогового соглашения, которое я только что заключил, и Клинтон не мог быть более восторженным.

"Вам нужно рассказать об этом некоторым нашим друзьям", — сказал я, отметив, что мы получаем отпор от определенных демократических кругов.

"Если у меня будет возможность, я это сделаю", — сказала Клинтон.

Это натолкнуло меня на мысль. "Как насчет того, чтобы получить шанс прямо сейчас?" Прежде чем он успел ответить, я подошел к столу Кэти и попросил ее попросить команду прессы собрать всех корреспондентов, которые были в здании. Через пятнадцать минут мы с Биллом Клинтоном вошли в комнату для брифингов Белого дома.

Объяснив изумленным репортерам, что они, возможно, захотят узнать мнение о нашей налоговой сделке от человека, который курировал едва ли не лучшую экономику США за всю новейшую историю, я передал трибуну Клинтону. Бывшему президенту не потребовалось много времени, чтобы завладеть залом, собрав все свое хрипловатое, прикусывающее губы арканзасское обаяние, чтобы доказать необходимость нашей сделки с Макконнеллом. На самом деле, вскоре после начала импровизированной пресс-конференции я понял, что у меня есть еще одно обязательство, но Клинтон явно получал такое удовольствие, что я не хотел его прерывать. Вместо этого я наклонился к микрофону, чтобы сказать, что мне пора уходить, но президент Клинтон может остаться. Позже я спросил Гиббса, как все это было.

"Освещение было великолепным", — сказал Гиббс. Хотя несколько "говорящих голов" сказали, что вы принизили себя, предоставив Клинтон платформу".

Я не слишком беспокоился по этому поводу. Я знал, что в то время показатели Клинтона были намного выше моих, отчасти потому, что консервативная пресса, которая раньше очерняла его, теперь сочла полезным предложить его в качестве контраста со мной, такого разумного, центристского демократа, с которым, по их словам, республиканцы могли бы работать. Его одобрение помогло бы нам продать сделку широкой общественности и подавить возможный бунт среди демократов в Конгрессе. Это была ирония, с которой я, как и многие современные лидеры, в конце концов научился жить: Вы никогда не выглядели так умно, как бывший президент в кулуарах.

Наша временная разрядка с Макконнеллом по налогам позволила нам сосредоточиться на остальной части моего списка дел, которые я должен был сделать. Законопроект Мишель о детском питании уже получил достаточную поддержку республиканцев, чтобы пройти в начале декабря без особого шума, несмотря на обвинения со стороны Сары Пэйлин (ныне комментатора Fox News) в том, что Мишель намеревается отнять у американских родителей свободу кормить своих детей по своему усмотрению. Тем временем в Палате представителей прорабатывались детали законопроекта о безопасности продуктов питания, который должен был быть принят позднее в этом месяце.

Ратификация нового договора СНВ в Сенате оказалась более сложной задачей — не только потому, что, как договор, он требует 67, а не 60 голосов, но и потому, что внутри страны не было сильного электората, который бы ратовал за его принятие. Мне пришлось уговаривать Гарри Рида сделать этот вопрос приоритетным в период "хромых дум", объясняя, что авторитет США — не говоря уже о моем собственном положении среди других мировых лидеров — находится под угрозой, и что отказ ратифицировать договор подорвет наши усилия по обеспечению санкций против Ирана и заставит другие страны усилить собственную ядерную безопасность. Как только я получил от Гарри негласное обязательство поставить договор на голосование ("Не знаю, как я найду время для выступления, господин президент, — ворчал он по телефону, — но если вы скажете мне, что это важно, я сделаю все возможное, хорошо?"), мы принялись за работу по обеспечению голосов республиканцев. Одобрение договора Объединенным комитетом начальников штабов помогло; сильную поддержку оказал и мой старый друг Дик Лугар, который оставался ведущим республиканцем в сенатском комитете по международным отношениям и справедливо рассматривал новый СНВ как продолжение своей прежней работы по нераспространению ядерного оружия.

Несмотря на это, заключение сделки потребовало от меня, по настоянию консервативного сенатора от Аризоны Джона Кайла, принять на себя обязательства по многолетней модернизации инфраструктуры вокруг ядерного запаса США на сумму в несколько миллиардов долларов. Учитывая мою долгосрочную цель — ликвидацию ядерного оружия, не говоря уже обо всех лучших способах использования миллиардов федеральных долларов, эта уступка казалась дьявольской сделкой, хотя наши внутренние эксперты, многие из которых были приверженцами ядерного разоружения, заверили меня, что наши стареющие системы ядерного оружия действительно нуждаются в модернизации, чтобы снизить риск катастрофического просчета или аварии. И когда новый договор СНВ, наконец, был принят Сенатом с результатом 71–26 голосов, я вздохнул с облегчением.

Белый Дом никогда не выглядел так красиво, как в праздничный сезон. Огромные сосновые венки