Тогда император вызвал по восемь представителей от каждой из партий к себе в Халкидон. Среди них были, с одной стороны, папские посланцы, с другой — Иоанн Антиохийский и Феодорит из Кира, в то время как Кирилл и Мемнон были вынуждены оставаться в Эфесе в заключении, а Несторий но собственному желанию был отправлен в его бывший монастырь в Антиохии, тогда как 25 октября 431 г. его преемником в Константинополе был назначен Максимиан. После бесплодных обсуждений Эфесский собор был распущен в октябре 431 г. Кирилл и Мемнон были освобождены, епископам обеих партий велели возвращаться домой.

Споры продолжались еще два года, пока не было достигнуто нечто вроде компромисса. Иоанн Антиохийский послал пожилого епископа Павла из Эмисы в Александрию с символом веры, который он, в более краткой форме, уже представлял императору и который смягчал доктринальный антагонизм, провозглашая две природы Христа вопреки Кириллу и титул Богоматери вопреки Несторию[1590]. «Мы исповедуем, — говорится в этом символе веры, написанном Феодоритом, — что наш Господь Иисус Христос, единородный Сын Бога, есть совершенный Бог и совершенный человек, в Котором сосуществуют разумная душа и тело[1591]; как Бог, Он рожден от Отца прежде всех времен, но как человек, рожден от девы Марии в конце времен ради нас и для нашего спасения; как Бог, Он единосущен Отцу, как человек, единосущен нам[1592]; ибо две природы Его едины[1593]. Поэтому мы исповедуем единого Христа, единого Господа и единого Сына. Благодаря этому союзу, существующему неслиянно[1594], мы также исповедуем, что святая Дева есть мать Бога, ибо Бог Логос сделался плотью и человеком и объединил с Собой храм [человеческую природу] с самого зачатия; этот храм Он взял от Девы. Что же до слов Евангелий и Посланий о Христе, мы знаем, что богословы относят некоторые из них, касающиеся одной личности, к обеим природам, а другие разделяют, как касающиеся разных природ, и выражения, подобающие Богу, относят к Божественности Христа, а выражения, говорящие о Его уничижении, — к Его человеческой природе»[1595].

Кирилл согласился с этим вероисповеданием и дословно повторил его, с некоторыми доктринальными разъяснениями, в ответе на призывающее к примирению послание Антиохийского патриарха, но настаивал на осуждении и смещении Нестория как на обязательном условии для восстановления церковного общения. В то же время ему удалось привлечь императорский двор на ортодоксальную сторону с помощью разнообразных подарков, которые, по восточному обычаю, свидетельствовали о покорности властям и не обязательно должны рассматриваться как подкуп. Антиохийцы, довольные тем, что спасли учение о двух природах Христа, сочли уместным пожертвовать личностью Нестория ради единства церкви и объявили анафему на его «нечестивые и греховные новшества»[1596]. Так в 433 г. был достигнут союз, хотя многие представители обеих партий возражали против него и императору пришлось применять насилие.

Несчастного Нестория увезли из его бывшего монастыря, монастыря Евпрепия у ворот Антиохии, где он четыре года наслаждался спокойствием, и перевозили из одного места ссылки в другое, сначала в Аравии, потом в Египте, так что ему самому пришлось хлебнуть из горькой чаши гонений, которым он, в дни своей власти, подвергал еретиков. Он выносил свои страдания самоотверженно и независимо, написал историю своей жизни, назвав ее «Трагедией»[1597], и умер после 439 г., неизвестно где и когда. Характерный для того фанатичного времени момент: Евагрий упоминает[1598], что язык Нестория съели черви в наказание за его богохульство, а теперь он терпит еще худшие мучения в вечности. Монофизиты–яковиты привыкли год за годом бросать камни на его предполагаемую могилу в Верхнем Египте и говорят, что ее никогда не увлажняет дождь небесный, который падает на добрых и злых. Император, который когда‑то относился к Несторию благосклонно, обратился против него, приказал сжечь все его произведения, а его последователей велел называть по имени Симона Волхва, заклеймив их симонианами[1599].