круговорот острых споров о будущей реформе. Рыжков открыто возражал против выполнения указаний Горбачева, угрожал своей отставкой и отставкой правительства, утверждал, что страна стоит перед тяжелейшим экономическим и политическим кризисом72. Против Рыжкова выступили участники Президентского совета и Совет Федерации, по существу одобрившие программу Шаталина — Явлинского. На Совете Федерации был поставлен вопрос так: если Рыжков не согласен выполнять эту программу, то он может уходить в отставку. Эту точку зрения сформулировал Ельцин, встретив поддержку своих коллег из других союзных республик.

Председатель Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов, все более выходивший из политической тени своего предшественника — Горбачева и начинавший играть самостоятельную роль, заявлял Горбачеву и его окружению: «Если будете так вести дело, в сентябре Верховный Совет скинет правительство, в ноябре будут распущены Съезд народных депутатов и сам Верховный Совет. Назначат новые выборы, и не позднее декабря скинут и президента, и вас!»73

В начале сентября 1990 г. «Известия» опубликовали программу Шаталина — Явлинского — программу «500 дней». Верховный Совет РСФСР начал ее обсуждение. В те же дни Российская компартия на своем съезде объявила ее антисоветской и капитуляцией перед капитализмом. На стол Горбачеву ежедневно ложились десятки и сотни телеграмм, сообщавших о нарастании преступности в стране, о «хлебных», «табачных» бунтах74.

В сентябрьских событиях 1990 г. есть ряд не выясненных до конца обстоятельств. Можно утверждать, что многие документы о них были уничтожены уже в сентябре. Речь идет о приказе, отданном командующим Воздушно-десантными войсками генерал-полковником В. А. Ачаловым 8 сентября 1990 г. командирам ряда воздушно-десантных дивизий (Тульской, Псковской, Белградской, Каунасской и Кировабадской) выдвинуться в Москву «в состоянии повышенной боевой готовности по южному варианту»75. А. И. Лебедь аккуратно подчеркивает: приказы отдавались в устной форме, хотя были и письменные приказы. Генерал Е. Н. Подколзин, тогда начальник штаба Воздушно-десантных войск, позже в интервью, данном газете «Аргументы и факты», вспоминал, что ему лично пришлось уничтожать документы о передвижении войск в Москву. В архиве Секретариата и Политбюро ЦК КПСС также не обнаружено документов о событиях, которые лавиной покатились в сентябре, разрушив и без того хрупкий союз между Горбачевым и Ельциным. До сих пор нет сведений о тех задачах, которые должны были решать снаряженные «по южному варианту» десантники в Москве. Москва не Карабах и не Баку. В Москве не стреляли. Зачем и против кого предназначались 12 «уралов»76 боеприпасов, о которых пишет А. И. Лебедь? В своих мемуарах он, следуя традиции тогдашнего министра обороны Д. Т. Язова, предпочитает отшучиваться. Между тем шутили-то не они. Послать десантников в Москву мог только Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев, заявлявший в те дни публично о своей заинтересованности в укреплении позитивных отношений с российским руководством и всячески подчеркивавший свое желание реформировать экономику СССР на основе программы «500 дней». Констатируем: пока не выявлены важнейшие документы, непосредственно свидетельствующие об обстоятельствах принятия решения применить войска в политической жизни СССР, нет сведений о конкретных целях и задачах, которые ставились перед военными, о политическом обосновании этой меры. И это мешает понять многие бурные процессы 1991 г., подготовившие в конце концов путч августа 1991 г. и развал СССР. Остались главным образом косвенные свидетельства.

Проанализируем их.

6 сентября 1990 г. на бюро Рязанского обкома партии обсуждался вопрос, что по информации КГБ якобы подготовлен план захвата демократическими властями России телевидения, радио, вокзалов, аэропортов и т. д. В ночь с 9 на 10 сентября Рязанская воздушно-десантная дивизия с вооружением, в полной боевой экипировке была направлена в Москву. 10 сентября началось передвижение Псковской парашютно-десантной дивизии. Эти части были возвращены из Киргизии, из Оша, где участвовали в подавлении жестоких, кровавых столкновений между киргизами и таджиками из-за спорных земель и воды. В эти же дни Витебская воздушно-десантная дивизия была переподчинена КГБ.

Отметим и личное наблюдение. Автору в эти дни пришлось бывать в гостинице «Россия», где жили некоторые иногородние депутаты РСФСР и сотрудники аппарата Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцина. В течение дня вдруг пропали женщины-горничные, коридорные, и вместо них появились и выдавали ключи крепкие парни-прапорщики в форме, с пистолетами на поясах7;

В те же дни, 10-11 сентября, программа Шаталина — Явлинского обсуждалась в Верховном Совете РСФСР и была принята большинством голосов.

Но в то же время, 11 сентября, на заседании Верховного Совета РСФСР Ельцин выступил с заявлением, что к Москве движутся десантные армейские части. «Нам пытаются доказать,— говорил он,— что это мирное мероприятие, связанное с подготовкой к параду, однако есть сильное сомнение в этом».

В ответ с яростным опровержением в «Известиях» выступил командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник В. А. Ачалов, заявивший, что войска прибыли в Москву для подготовки к параду, а другие воинские части — десантники — направлены для уборки картошки.

Странные и страшноватые военные маневры шли на фоне разворачивавшейся и ставшей публичной борьбы вокруг будущего экономических и политических реформ в СССР и воспринимались, конечно, в этом контексте. 11 сентября на своей 4-й сессии Верховный Совет СССР начал обсуждение доклада Н. И. Рыжкова, защищавшего программу правительства, и его оппонентов, отстаивавших программу Шаталина — Явлинского. Обсуждение затягивалось.

На заседании Политбюро ЦК КПСС 13 сентября политический контекст событий постоянно пробивался сквозь повестку встречи. Собрались обсуждать новую структуру аппарата ЦК КПСС, а закончили спорами о роли государства в управлении экономикой и судьбой СССР. Спокойный ход обсуждения взорвал первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана А. Муталибов. Он начал с банального, с точки зрения партаппаратчиков, заявления: «Уйди я сейчас от этих вопросов (прямого вмешательства партийного аппарата в экономику.— Авт.) — ни хлопка не будет, ни винограда не будет, ничего не будет»78

М. С. Горбачев попытался доказать, что партия должна научиться действовать при наличии оппозиции. Но А. Муталибов не только не согласился с Генеральным секретарем, но и начал возражать, утверждая, что оппозиция сейчас сильнее партии, называющей себя правящей. Его поддержан П. Лучинский, сославшийся на то, что за оппозицией — поддержка «теневого» капитала. Тогда взорвался Горбачев: «Если мы хотим быть активной политической силой в новых условиях, то имейте в виду: на старом кнуте ничего не завоюем, а дискредитируем себя полностью. ..Я неоднократно это повторял, но уроки у всех нас усваиваются медленно. У всех ностальгия, наверное... Экономику надо менять. И политический процесс менять, освобождаться от излишней милитаризации экономики, проводить колоссальную структурную политику. Если этого еще не поняли, тогда вообще ничего не поняли. И только исходим из своих удобств, из своих интересов»79

Но