Вообще какой совет тем же выпускающимся японистам дали бы – чем заняться в японоведении, в какую область пойти работать?

Думаю, что советовать, куда пойти работать, не в моей компетенции. После четверти века в Японии я довольно слабо ориентируюсь в особенностях рынка труда для российских японистов. Ясно только одно: в науку и на университетскую службу должны идти лишь те, кто готов принять схиму и годы, а то и десятилетия прозябать на мизерную зарплату. Едва ли сейчас найдется много таких подвижников среди наиболее одаренной части вузовских выпускников. Да и вообще на государственной службе с японским языком сегодня едва ли много заработаешь. В частных компаниях все по-разному, но работу в чисто японской фирме я бы не порекомендовал молодым людям с креативным и критическим складом ума.

Что касается лакун в переводах японской классики, то их, конечно, еще немало, хотя постепенно становится все меньше. Все-таки старшее поколение японоведов у нас работает интенсивно: Мещеряков, Торопыгина, Штейнер, Мельникова, Делюсина, Дьяконова, Дуткина, Мазурик… В последние годы в Японии В. Онищенко переводит один памятник за другим.

В сущности, почти все литературные памятники первого ряда у нас уже переведены. Однако есть еще и второй ряд, и третий, и четвертый. Кроме «Манъёсю» и «Кокинсю», у нас переведено И. А. Борониной (хотя и не в лучшем качестве) еще две антологии из списка «императорских собраний» тёкусэнсю. Но их в этом списке 21… Такая же примерно картина и с волшебными повестями, и со старинными рассказами сэцува, и с лирическими дневниками. С прозой эпохи Эдо дело обстоит еще хуже: в основном мы читаем на русском только Ихара Сайкаку и Тамэнага Сюнсуй, а там ведь десятки блестящих авторов. Несколько лучше известны авторы конца-девятнадцатого – первой половины двадцатого века, но и там огромное количество зияющих лакун. Постепенно они, конечно, будут заполняться. Современная новейшая беллетристика переводится куда лучше – почти все бестселлеры появляются на российских прилавках.

С поэзией, однако, у нас большая беда. За последние сорок лет в России так и не появилось ни одного настоящего профессионального самореализовавшегося переводчика японской поэзии, который бы сосредоточился именно на ней. И вряд ли таковые появятся в ближайшее время, поскольку поэзия нынче никого прокормить не может, а в качестве хобби отнимает слишком много времени и сил. Я, как мне кажется, в своих трех десятках антологий и сборников наметил общий абрис поэтического мира Японии и перевел репрезентативные подборки большинства крупнейших авторов. Но ведь каждый из них заслуживает отдельной большой книги… Боюсь, что никто этим неблагодарным трудом в ближайшие годы заниматься не станет, а если бы и стал, то без соответствующего поэтического бэкграунда. Не до поэзии людям. Остается надеяться, что еще лет через двадцать зарплата в университетах, наконец, вырастет хотя бы до половины среднеевропейского уровня – и тогда юные таланты устремятся на перевод японской классики всех мастей и оттенков.

Ваша книга о боевых искусствах – «Кэмпо – традиция воинских искусств» (1990) – была, если не ошибаюсь, единственным отечественным научным трудом о боевых искусствах, когда залы для тренировок додзё выходили, скажем так, из нелегальных подвалов на поверхность. Как и когда вы открыли для себя будо? Практикуете ли сами?

Мой роман с боевыми искусствами начался давно и продолжался с переменным успехом более сорока лет. Началось это увлечение, как и у многих моих ровесников, в середине семидесятых с фильмов Брюса Ли и запретных книжек о каратэ. Подпольные секции постепенно перемещались в спортивные залы, массовый интерес к экзотическим единоборствам рос и ширился, но в условиях советского идеологического зажима у нас не было никакого легального доступа к информации. Я начинал с каратэ Сито-рю, потом попал в мощную школу бирманского кэмпо Шан-ди, которую и поныне возглавляет уникальный мастер, мой коллега по Институту востоковедения, друг и единомышленник Герман Попов, получивший свои недюжинные познания из первых рук. Прозанимавшись несколько лет в его школе (которая тогда носила название Чой), я почувствовал, что настало время пробить информационную блокаду, в условиях которой все мы тогда существовали.

Я начал по крупицам собирать разрозненные материалы о запрещенных на территории СССР воинских искусствах Востока в больших библиотеках, рукописных архивах и частных собраниях, просил выезжавших за рубеж востоковедов и собратьев по секции привозить книги, с которых, при помощи невероятных ухищрений, удавалось делать копии на строго контролировавшихся ксероксах. Вся эта контрабанда со временем была поставлена на широкую ногу, что позволило собрать огромное количество ценнейших материалов. Друзья и коллеги помогали с источниками по Китаю, Корее, Вьетнаму, Таиланду. Здесь очень кстати оказались и разветвленные связи Германа в этой области. Я предложил ему стать соавтором-консультантом книги «Кэмпо» – первой в нашей стране научно-популярной работе о боевых искусствах.

С начала 80-х мои статьи о воинских искусствах стали регулярно выходить в журнале «Азия и Африка сегодня», что резко подняло тираж журнала. Появлялись они и в академических «Народах Азии и Африки», и в «Проблемах Дальнего Востока». Кроме меня, на эту тему еще никто не писал. Книга была окончена в 1983 г., но Главная Редакция Восточной литературы издательства «Наука» печатать ее отказалась, опасаясь неприятностей. После нескольких лет бесплодного ожидания перемен в 1987 г. я нелегально напечатал на ксероксе пачку рекламных листовок, без пропуска проник на первую в СССР международную книжную ярмарку и три дня пытался предлагать иностранным издателям свой сомнительный толстенный манускрипт, напечатанный на пресловутой машинке «Ундервуд».

После того, как переговоры с американцами, французами и бразильцами закончились ничем, неожиданный интерес к моему предложению проявили немцы из Восточной Германии. В конце концов мы заключили контракт. Рукопись с огромным трудом была переправлена в Берлин, где ее перевели на немецкий. Для этого потребовался переводчик энциклопедического кругозора, который бы не ошибался в переводе индуистских, даосских, конфуцианских, буддистских и синтоистских понятий, медицинских рекомендаций, а главное – специальных терминов из арсенала боевых искусств. Меня тогда впервые стали выпускать за границу, так что пришлось несколько раз ездить в Германию – консультировать переводчика. Разумеется, обычное частное издательство просто не могло бы позволить себе такие расходы, но Восточная Германия все еще была социалистической республикой.

Книгу в великолепном издании infolio наконец выпустили к ноябрю 1989 г. Приехав по приглашению издательства на презентацию в Берлин, я стал свидетелем падения Стены. Германия воссоединилась, и моя книга «Кэмпо – воинские искусства Восточной Азии» попала на германоязычный рынок Европы, где она прочно удерживала первое место в списке бестселлеров по своей категории на протяжении более пятнадцати лет. Было несколько переизданий, но больших барышей они не принесли из-за неправильно составленного изначального контракта.

После того, как пала Берлинская Стена,