Резонно предположив, что пассажиры хотят посмотреть самые высокие горы, пилот заложил длинный вираж над долиной, в которой вилась белая ниточка: вздувшаяся от талого снега река. Через несколько минут она распалась на притоки, сбегающие с хребта Селькирк – голых скал над глыбовыми развалами, где росли только редкие чахлые деревца. За короткое время сожгли уйму топлива, набирая высоту, затем пролетели в седловине между пиками, и впереди до самого горизонта открылись новые кряжи – мечта боевиков. Между ними лежало длинное, меридионально вытянутое озеро. Пилот вновь повернул на север и вдоль извилистого гребня, мимо самых высоких пиков, полетел к границе. Дальше хребет снижался, ныряя под верхнюю кромку лесов. В нескольких милях южнее границы торчала одинокая лысая вершина – гора Абандон, как назвал ее вертолетчик; все остальное пространство занимали леса, островки снега и осыпи. Еще дальше хребет Селькирка вздымался во всем своем великолепии, но это была уже Британская Колумбия, где все больше и лучше.

Шеймус, однако, смотрел только на темные долины внизу – абсолютно дикие места, может быть, самые дикие на всей территории США, не считая Аляски. Редкие дороги тянулись к штольням и временным поселкам лесорубов, но в целом природа выглядела совершенно нетронутой. Как только вертолетчик по просьбе Шеймуса сбросил высоту, долины обрели объем. Словно в 3D-очках Шеймус увидел, как велики здесь перепады рельефа. О том же говорило и стремительное течение рек.

– Что вы хотите посмотреть? – спросил вертолетчик. Последние минуты две они просто висели на месте, любуясь игрушечным водопадом в огромном туманном ущелье.

Шеймус высматривал тропы – след боевиков, пробирающихся тайными путями через леса.

– Границу.

– Ты на нее смотришь. – Вертолетчик указал на север. – Могу подлететь ближе.

– Давай.

Они прошли над лесистым склоном, который поднимался от водопада к неровному плато снега, глыб и редких деревьев. Дальше уходила вверх широкая глыбовая осыпь – вертолетчик сказал, что она идет в миле-двух к северу от границы, примерно параллельно ей. В склоне над осыпью зияла какая-то дыра – вероятно, устье заброшенной штольни.

– Кто-то рисовал на камне, – сказала Юйся.

– Где? – спросил Шеймус.

– Прямо под нами.

Шеймус, до этого смотревший вперед и на север, теперь глянул прямо вниз и увидел, что Юйся права. То, что он несколько секунд назад принял за кривое дерево в ярко-зеленой молодой листве, оказалось загогулиной из аэрозольного баллончика, в точности как граффити. И совершенно непонятной.

Теперь Шеймус различал нечто вроде следа примерно от устья штольни к камню с загогулиной. На глыбах, разумеется, не осталось ничего, но кое-где он видел свежий мусор, а в одном месте кто-то явно съехал по снежнику, оставив две параллельные борозды, еще не успевшие оплыть от солнечного тепла.

Шеймус проследил, откуда идут борозды, и вздрогнул: чуть выше на камне, раскинув руки и ноги, лежал мертвец.

– Фу ты черт, – сказал вертолетчик, увидевший то же самое.

– Давай глянем ближе, – предложил Шеймус. Он вновь испытывал то же тревожное напряжение – знак, что в кровь поступает адреналин.

Вертолет наклонился вперед и полетел на север. Они были над снежником с бороздами, когда Юйся ахнула:

– Он нам машет!

– Кто? – недоверчиво спросил Шеймус. Потому что человек на камне определенно не махал, а больше никого видно не было.

– Думаю, Зулин дядя, – ответила Юйся. – Я его видела в Википедии.

Раздался громкий хлопок. Потом еще два.

– Что за черт? – встревожился пилот в наступившей пугающей тишине. Тишина, когда летишь на вертолете, это хреново.

– Нас обстреляли, – ответил Шеймус, которому и раньше доводилось слышать такие хлопки. Обычно военные вертолеты лучше выдерживают это дело. – У нас пробит мотор. Зажмите что-нибудь между зубами. – Он повернулся, чтобы Юйся видела его лицо, сунул в рот буклет вертолетных экскурсий и закусил его, сильно растягивая губы, чтобы показать стиснутые челюсти.

Пристально глядя на него, Юйся закусила край камуфляжной перчатки и вытащила из нее руку.

– Приготовьтесь к удару, – предупредил пилот. На середине фразы Шеймус перестал слышать его в наушниках: видимо, следующая пуля угодила в приборную панель и связь оборвалась.

Пилот, честь ему и хвала, сумел все сделать правильно: двигая рукояти на панели, он заставил машину спуститься на авторотации, преобразуя часть энергии падения в пассивное вращение лопастей. Это – и то, что они приземлились на снежник, – их спасло. Тем не менее удар был так силен, что у Шеймуса едва не вылетели зубы. Благодаря зажатому между ними буклету он не откусил себе язык и надеялся, что вертолетчик и Юйся тоже подстраховались.

Вертолет заскользил по снежнику, словно огромный неуправляемый тобогган. Прямо перед ними были деревья, а перед деревьями стоял – как и пыталась сказать Юйся – Ричард Фортраст. Он же Додж.

Додж отпрыгнул в сторону.

Деревья – нет.

* * *

Ричард лежал там, куда бросился ничком перед самым столкновением вертолета с деревьями. За несколько минут он пережил массу незабываемых впечатлений, которые при других обстоятельствах мог бы обдумывать не один месяц. Что-то в современном человеке ни на миг не перестает говорить: «Если бы только я успел снять это на видео!» или «Это будет обалденский пост!» Хотелось по крайней мере полежать еще чуть-чуть и спросить себя, на самом ли деле видел все своими глазами или почудилось.

За треснувшим стеклом кабины кто-то шевелился. Сперва Ричард думал, что в вертолете два человека, потом разглядел еще и девушку на заднем сиденье. Пилот, видимо, потерял сознание или не хотел двигаться. Пассажир рядом с ним – худой, с рыжими волосами и бородкой – дергал конечностями, как паук в ванне, выпутываясь из того, что его держало, а девушка сзади не могла вылезти, пока не вылезет он, и бурно выражала нетерпение на языке, который Ричард предположительно определил как китайский. Мужчина был с ног до головы в камуфляже – надо полагать, прилетел сюда поохотиться. Не сезон, конечно, но, может, он браконьер и нарочно выбрал время, когда тут нет лесников.

Ричард глянул на склон – не показался ли моджахед со снайперской винтовкой. Тот либо еще был далеко, либо по-снайперски слился с местностью. Так или иначе, Ричард хотел предупредить людей в вертолете, что им надо выбираться наружу, пока они не попали в прицел. Он побрел к правой дверце и был встречен дулом пистолета, который каким-то чудом возник у пассажира в руке.

– Ладно, – сказал он, показывая раскрытые ладони. – Если бы мой вертолет сбили, я бы тоже был чуток нервный.

– Вообще-то, – ответил пассажир, – меня напряг «Моссберг-500» на тактическом оружейном ремне.

Он кивнул на помповик у Ричарда за плечом.

– Тоже верно.