Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сижу и жду я буйабес.
Где сотрапезники, что были
Всех ближе в пору дней былых?
Гарсон! Налейте из бутыли —
До дна хочу я пить за них!
Со мной их голоса и лица,
И мир исчезнувший воскрес —
Вся банда вкруг стола толпится,
Спеша отведать буйабес.
Удачно очень Джек женился,
Смеется, как и прежде, Том,
Огастес-хват остепенился,
А Джеймс во мраке гробовом…
Немало пронеслось над светом
Событий, бедствий и чудес,
С тех пор как здесь, друзья, кларетом
Мы запивали буйабес.
Как не поддаться мне кручине,
Припомнив ход былых годин,
Когда я сиживал, как ныне,
Вот здесь, в углу, — но не один?
Передо мною облик милый:
Улыбкой, речью в дни забот
Не раз она меня бодрила…
Теперь никто со мной не пьет.
Я пью один, веленьем рока…
Стихов довольно! Пью до дна
За вас, ушедшие далеко
Пленительные времена!
Так, не печалясь и на тризне,
За все, в чем видел интерес,
Останусь благодарен жизни…
Несут кипящий буйабес!
Перевод В. Рогова
Mataiotes Mataioteton[59]
Как древле говорил Пророк?
Он пригвоздил сравненьем сжатым
Земную жизнь: весь наш мирок
Есть ванитас, мол, ванитатум.
Чтец позлащенной книги сей!
Скажи, склонясь к ее странице:
Кто из мужей в исторьи всей
С Провидцем мудростью сравнится?
Как этот том разноязык!
Бритт, немец, росс, француз, испанец.
Уроков на десяток книг
Скрывает этой книги глянец.
Сколь дивных здесь историй есть,
Каких не сыщешь и в романах;
Сколь притч про славу и про честь,
И сколь метаморфоз престранных!
Здесь есть герои и рабы,
Слепая прихоть провиденья,
Здесь стойкость пред лицом судьбы,
Примеры взлета и паденья.
Как эта летопись чудна!
В ней трон разбитый и держава,
Казнь, без вины присуждена,
Награда, взятая без права.
Кто был во тьме, тот вышел в свет,
Кто был вверху, узнал крушенье —
Смешная суета сует!
Трагическое копошенье!
Сюда рука моя внесла
Автограф, потеснив надменно
Фирман турецкого посла
И шутку доброго Жанена.
* * *
Пустая суета сует!
О, как капризен Рок вельможный;
Как часто в мудрых силы нет,
И как великие ничтожны!
Но, сэр Пророк, в конце концов
Что толку в затхлой сей морали?
Громишь царей и мудрецов,
А мы давно уж заскучали.
Не обновить ли древний том,
О муж угрюмый и упрямый?
Но лист читая за листом,
Я вижу текст все тот же самый:
Я вижу: Доблесть обошли,
А Глупость царствует, жирея;
Я вижу: Князь бредет в пыли,
А добрый конь несет лакея.
Усталый царь Екклезиаст
Составил поученья эти,
Язвителен и языкаст,
Тому десятка три столетий, —
Но злободневность их живет,
И жизнь на их полях лукаво
Ведет свой ежедневный свод
Греха и Краха, Зла и Славы.
Внемли! Пророк нас не забыл,
Он проповедует и ноне
В Петровой церкви на Корнхилл,
Как в оны годы на Ермоне,
Чтоб слышали и я, и ты,
Читатель добрый, непрестанно
Глас, прогремевший с высоты
Горы под кедрами Ливана.
Перевод Д. Манина
Роза Флоры
У Брейдской башни, средь всех невзрачных
Один завидный мне мил ЦВИТОК, —
Есть в замке Брейди красотка леди,
(Но как люблю я — вам невдомек);
Ей имя Нора. Богиня Флора
Дарит ей розу, любви залог.
И молвит Флора: «О леди Нора,
У Брейдской башни ЦВИТОЧКОВ тьма, —
Семь дев я знаю, но ты, восьмая,
Мужчин в округе свела с ума,
Ирландский остров, на зависть сестрам,
Твою ВЗЛИЛЕЯЛ красу весьма!
Сравню ль с ЦВИТОЧКОМ? Столь алым щечкам,
Должно быть, роза ссудила свой
Румянец нежный и безмятежный, —
А взор — фиалки синей с ЛЕХВОЙ!
И нету спора, что эта Нора
Затмит ЛИЛЕЮ красой живой!
«Пойдем-ка, Нора, — взывает Флора, —
Туда, где бедный грустит юнец,
То некий местный поэт безвестный,
Но вам известный младой певец;
То Редмонд Барри, с ним, юным в паре,
Пойти б вам стоило под ВИНЕЦ!»
Перевод А. Голембы
Страдания молодого Вертера
Был влюблен в Шарлотту Вертер…
Таково любви начало:
Он увидел, как Шарлотта
Хлеб ломтями нарезала.
Вертер был моральный малый,
Был у Лотты благоверный;
Честный Вертер не лелеял
Ни единой мысли скверной.
Как страдал бедняга Вертер!
Он в любви не знал предела,
Но найти Шарлотта выход
Из дилеммы не сумела.
Наконец, свинцовой пулей
Он прервал свои невзгоды…
А Шарлотта продолжала
Чинно делать бутерброды.
Перевод В. Рогова
Песня монаха
Кому-то мил церковный звон,
К заутрене манящий,
А мне куда приятней он,
Обедать нам велящий.
Когда я вижу каплуна,
Окорочок в приправе
И чару доброго вина,
Я восклицаю «аве»!
Молельня мне — скамья в пивной,
Где весело сидится,
Улыбка девки озорной —
Эдемская зарница.
Я подливаю ей пивко,
Мечтая о забаве,
И бормочу в ее ушко
Восторженное «аве»!