Мог ли я тогда предположить, произнося на свой страх и риск эти слова, что судьбе будет угодно вскоре покарать негодяя моей рукой? Порой мы, сами того не ведая, изрекаем пророчества. Каким образом это получается? Не представляю, но наверняка и вы тоже замечали нечто подобное. Много ли мы знаем о сокровенных тайниках своей собственной души, откуда порой неожиданно выходит на свет божий правда?

Выслушав меня, люди начали в замешательстве расходиться. Стражники двинулись прочь, подталкивая Кенеку. Они до того обнаглели, что, угрожающе размахивая копьями, двинулись к нам. Я огляделся и выхватил ружье; помнится, это был винчестер с пятью патронами в магазине. Туземцы испуганно отпрянули и позволили нам беспрепятственно вернуться в палатки.

Я не стал тратить время даром. Бо́льшая часть снаряжения уже была отправлена вперед с носильщиками. Ничего не поделаешь, рассудил я, придется нам вчетвером самим нести свой груз: ведь если прежде мы рассчитывали на помощь людей Кенеки, то теперь об этом не могло быть и речи. Поэтому, навьючив на себя и на единственную ослицу одеяла, ружья, посуду, боеприпасы – в общем, много всего, мы двинулись в путь. Я ехал верхом и, надо думать, сверкал, как Белый Рыцарь из «Алисы в Стране чудес».

Покинув крааль, мы приблизительно через час благополучно добрались до места, где наши носильщики разбили лагерь. Выбранный мною участок располагался на самом пологом склоне холма, поросшего колючим терном. На вершине этого холма бил родник, а вниз бежал ручеек. Перво-наперво я нарезал терна и соорудил из него бому – так в Южной Африке называется ограда, защищающая от диких зверей. Теперь нам было где спрятаться в случае опасности. День уже клонился к вечеру, когда я управился с этой нелегкой работой и поставил палатку. Выбившись из сил, больше от пережитых треволнений, я лег и какое-то время размышлял о незавидной участи, выпавшей Кенеке. Хоть я и недолюбливал этого человека, с ним явно обошлись несправедливо, и мне искренне хотелось избавить его от гибели. Незаметно для себя я задремал и, учитывая, какие мысли теснились в моей голове, ничуть не удивился тому, что мне привиделось.

Во сне ко мне пришел Кенека. Правда, я не видел его, но отчетливо слышал каждое его слово: «Следуй за женщиной, Макумазан, и делай, как она скажет, тогда ты сумеешь спасти меня».

Голос повторил слова дважды. Не знаю, через какое время после этого я проснулся. Вернее, меня разбудила возня Ханса, который выкладывал припасы на походный стол возле палатки. Была глубокая ночь, полная луна так ярко сияла в безоблачном небе, что мне во время еды даже не понадобился светильник.

– А вот интересно, Ханс, о какой болезни, что якобы должна поразить весь крааль, толковал Кенека?

– Баас не шибко внимательный. Неужто он не заметил у людей из каравана, пришедшего за слоновой костью, ничего особенного?

– Только грязь, да еще от них за версту разило, поэтому я старался держаться подальше.

– Если бы баас подошел поближе, он бы увидел, что у троих караванщиков лица усыпаны прыщиками.

– Черная оспа? – догадался я.

– Верно, баас, мне и раньше приходилось видеть подобное. Пришельцы смешались с толпой в поселении, где много лет и не слыхивали о подобной напасти. Наверное, Кенека сдерживал оспу своими чарами или же сразу исцелял больных, не давая заразе разгуляться. Но в этот раз он не стал ей мешать, баас, и многие местные жители сегодня утром жаловались на боль в горле и слабость. Кенека знал об этом заранее не хуже моего. Так любой может сделаться пророком.

– А посылать видения во сне, по-твоему, тоже легко? – И, не дожидаясь ответа, я рассказал ему обо всем, что якобы слышал во сне.

Лишь на мгновение морщинистое лицо готтентота утратило равнодушное выражение. Он явно удивился, но тут же беззаботно произнес:

– Провалиться мне на месте, если я знаю, как он это проделал. Хотя, может, Кенека тут и ни при чем, а просто баас услышал мой разговор с женщиной. Она как раз ждет, когда баас поест, чтобы встретиться с ним.

– Что? – воскликнул я, подскочив на месте. – Какая еще женщина?

– Ревнивая жена Кенеки, та самая, что без ума от меня. Ее зовут Белая Мышь, наверное за способность шустро и бесшумно двигаться. У нее есть план, как спасти нашего здоровяка, так что либо сон бааса и впрямь вещий, либо баас просто слышал ее слова.

– Должно быть, она любит Кенеку, Ханс, раз отважилась прийти сюда после всего случившегося.

– Может, и так, баас. Или же она надеется вернуть мужа, ведь ее соперница больна оспой и теперь либо умрет, либо останется навеки изуродованной. Это ее собственные слова, баас.

– Я встречусь с этой дамой немедленно.

– Лучше сначала поужинайте, баас. Заставляя женщину дожидаться, ты даешь ей возможность лишний раз подумать о тебе.

Ханс, как правило, говорил разумные вещи, даже если они и звучали как полная чепуха. Поэтому я последовал его совету.

После трапезы готтентот проводил меня к пруду у подножия холма, ярдах в двухстах от лагеря. По берегам его рос кустарник. Когда мы приблизились, из-за дерева появилась невысокая женщина. Она передвигалась настолько бесшумно, что ее легко было принять за призрак. Свет луны озарял белые одежды. Женщина откинула капюшон, открыв довольно красивое, с тонкими чертами лицо. Я заподозрил, что в ее жилах текла не только арабская, но и европейская кровь. Гостья украдкой взглянула на меня, умоляюще и проникновенно. А потом вдруг упала на колени, схватила мою руку и поцеловала.

– Довольно, – сказал я, поднимая ее. – Что тебе от меня нужно?

– Господин, – произнесла она страстным шепотом, – я раба Кенеки. Здесь я для всех Белая Мышь, но в другом месте меня зовут иначе. Кенека дурно со мной обращался, ибо влюбленный в Тень не смотрит на других женщин. Однако я прошу тебя сделать все возможное для его спасения, ибо заклятие Кенеки еще лежит на мне.

– Стало быть, ты просишь меня о помощи?

– Да, господин. – Я промолчал, и моя собеседница с живостью продолжила: – Знаю, белые люди никогда и ничего не делают даром, а мне нечего тебе предложить, кроме себя. Я стану тебе верной слугой, Кенека не будет возражать. Он сам отпустил меня.

– Не бойтесь, баас, – шепнул мне на ухо Ханс, – говоря с вами, она на самом деле думает обо мне.

Я так пихнул готтентота локтем под ребра, что у него перехватило дыхание.

– Поведай же мне свой план, Белая Мышь, если он у тебя есть, но учти: мне не нужна рабыня.

– Тогда увези меня отсюда. Если ты подаришь мне свободу, я буду предана тебе до самой смерти. Только обещай, что не отдашь меня этой желтой обезьяне или своим охотникам.

– Какова чертовка! – пробурчал Ханс у меня за спиной.

– Излагай же свой план, я жду, – повторил я.

– Так слушай, о господин. На вершину скалы, к дому Кенеки, ведет тропа. Он лежит там связанный, дожидаясь, когда его казнят на восходе солнца. Об этой дороге знаем только мы двое. Я проведу туда тебя, твоего слугу и двоих охотников. Вы расправитесь со стражниками, если потребуется, и уведете пленника тем же путем. Узника в доме сторожат лишь трое, а остальные стоят за воротами.