них вообще всю шкуру. Мы сокрушим и растопчем все их имя, а следом и тех, кто служил им и пресмыкался перед ними все эти годы. Но не пугайся родная, для тебя всё не так уж и плохо. Ведь тебе ещё предстоит стать моей женой и выносить моих детей. Так хочет мой дядя, в конце концов, а значит – так нужно для блага моего рода.

Он встал и, натянув штаны и тунику, посмотрел на Айну с той самой улыбкой, что так пленило ее вначале. Только теперь Айна ненавидела это гримасу.

– Знаешь, а вообще ты очень даже ничего. Я получил большое удовольствие от тебя, Айна. Пожалуй, я теперь частенько буду это с тобой повторять. Конечно не всегда именно так, ведь нам потребуется ещё зачать детей. Но всё это будет уже потом. После нашей свадьбы. А сейчас меня ждут дела. И да, не волнуйся, я, конечно же, выражу твоей матери свою глубокую признательность за гостеприимство этого дома. Не скучай тут без меня, любимая. Может со временем мы ещё и поладим.

Послав ей воздушный поцелуй, он скрылся за дверью.

Натянув на голову покрывало, девушка свернулась, обхватив что было сил руками колени, и тихо завыла. Её трясло. Крупная дрожь била волнами по всему её телу, а сама она, задыхаясь от слёз, жадно хватла ртом воздух, словно пойманная и брошенная на берегу рыба. Но она и была такой рыбой. Тупой безмозглой рыбиной, что возомнила будто бы схватившие её руки отнесут в прекрасный и безопасный пруд, а не кинут в уже закипающий на костре котел.

Великие горести, она, что всю свою жизнь видела лишь темную изнанку судьбы, и вправду поверила, что с ней может случиться что-то хорошее. Поверила, что новый изгиб жизни откроет перед ней прекрасные и светлые дали. Что богиня услышит её мольбы, что Рего окажется заботливым и боготворящим её мужем. Что дальше её ждет счастье.

Глупая, наивная дурочка.

Она получила ровно то, что и заслуживала.

Её трахнули как рабыню.

Дверь заскрипела и Айна почувствовала, как её сковывает лёд ужаса. Нет, она была не готова. Только не так. Только не сейчас. Он же обещал уйти. Обещал ей! Она зажмурилась и вжалась в саму себя, ожидая, что беспощадные когти-пальцы вновь вопьются в ее тело. Но вместо наглых шагов и боли, услышала лишь торопливые шаги и вздох удивления.

– Жейна милосердная, что с тобой случилось моя девочка?

Голос матери разрезал тишину, словно призрак из другого мира. Того самого мира, где прекрасный юноша ещё казался ей даром, а не проклятьем бессердечных богов. Она почувствовала как мать села рядом на кровать и её рука легла на плечо девушки, от чего она вздрогнула и сжалась ещё сильнее.

– Ты что там, плачешь? Я только что проводила Рего. Он был таким веселым и радостным…

От одного этого имени Айну замутило. Страх, первобытный животный страх овладел ей и она вновь почувствовала как пальцы сходятся на её горле, выдавливая саму её жизнь, как заламывают руки, как пинками раздвигают ноги…

– Во имя милости всех богов, Айна, да что у тебя произошло?

Мать резко дернула покрывало, но Айна, вцепившись в край, не дала стянуть его с себя полностью.

– Ты что, голая? Девочка моя, у вас же всё прошло хорошо?

– Нет…– еле слышно выдавили из себя Айна.

– Нет? Мне показалось, что Рего остался доволен вашем вечером.

Не выдержав Айна приподнялась, укрывшись покрывалом, и вонзилась в мать взглядом полным ненависти. Судя по тому, как удивленно метнулись вверх её брови, на шеи девушки остались очень заметные следы от удушения.

– Доволен? Доволен? Мама, он бил меня, душил и взял… взял так… взял как берут рабынь!

Каменная маска, столь часто заменявшая лицо матери, не треснула от этих слов. Даже её густые брови, что изогнулись было в удивлении, почти сразу вернулись в обычное положение.

– Мне жаль, что так получилось Айна,– проговорила мать без всякого намёка на сожаление.

– Жаль? – девушка не верила своим глазам и ушам. Она просто не могла заставить себя поверить в то, что эта холодная и равнодушная женщина напротив родила и воспитала её.

– Ну да. Откуда мы могли знать, что у этого юноши окажутся такие пристрастия. Но ты же понимаешь, что это не отменяет вашу свадьбу?

– Мама, я не желаю его видеть! Он мучал меня.

– Айна, ты говоришь как неразумное дитя. Наши желания, не только твои, но и мои тоже, не имеют никакого значения. Этот брак нужен нам. Нужен семье.

– Этот брак меня убьёт.

– Ну что ты. Не говори глупостей. Со временем ты либо сама привыкнешь к его забавам, либо он просто тобой приесться и найдет кого-нибудь другого.

– Мама, то, что он делал со мной – это не забавы.

– Некоторые мужчины любят и куда более мерзкие и жуткие вещи, моя девочка. И женщины дают им это. Ты просто ещё молода и неопытна. А что до того, что он с тобой делал. Пффф немного сноровки и терпения, и ты даже научишься получать от этого удовольствие.

– Я лучше наложу на себя руки.

Её щеку обожгло от хлесткого удара. Рука матери была легче, чем у Рего, но девушка, визгнув, вжалась в изголовье кровати. Сидевшая напротив женщина расправила покрывало перед собой, а потом, подняв холодную сталь глаз, проговорила низким голосом.

– Прекрати вопить и рыдать и слушай меня внимательно, девочка. Твой отец умер, оставив нас с просто невообразимыми долгами. Такими, по которым нам никогда не расплатиться. А по закону кара за невыплаченный долг очень сурова. Ты знаешь, что нас лишат всего? Всех наших домов, земель, рабов, даже твоей милой Куссы и твоих украшений. Всю нашу собственность арестуют именем Синклита и выставят на торги, а самих нас лишат гражданства и изгонят из Тайлара. Нас посадят на первый попавшийся корабль и запретят под страхом смерти возвращаться. Только мы и не сможем вернуться. У нас же ничего не будет, так что моряки в лучшем случае попользуют нас. Меня, тебя, твоего брата, а потом продадут на рынке невольников в каком-нибудь вонючем варварском крае. И тогда ты до конца своих дней будешь сидеть на привязи в хлеве какого-нибудь дикаря, который будет трахать тебя и пороть, за то, что ты плохо вычищаешь говно за его козами. Ну а может, нас даже не довезут до рынка и просто выкинут в море, когда вдоволь наиграются. Так что этот брак – наш единственный шанс выбраться из