Водитель сзади нас принялся настойчиво сигналить, поскольку мы так и не сдвинулись с места. Генри распахнул дверцу, вылез из машины и пошел разбираться. До меня донеслись довольно громкие голоса, причем Генри говорил громче. Он скоро вернулся, сел за руль, и мы поехали дальше.

– Надо было выбить из него дурь, – проворчал он, – но я что-то размяк.

Остальную часть пути до Голливуда и Шато-Морен он ехал очень быстро. Мы поднялись ко мне в квартиру и уселись с большими стаканами в руках.

– Выпивки у нас больше полутора литров, – сказал Генри, выставив виски на стол рядом с пустыми бутылками. – Этого должно хватить для идеи.

– А если и не хватит, мы в любой момент можем пополнить запасы из нашего практически неисчерпаемого источника. – Я с энтузиазмом осушил стакан.

– Похоже, ты правильный парень, – сказал Генри. – Только вот говоришь как-то смешно.

– Я ничего не могу поделать со своей речью, Генри. Мои папа и мама были убежденными пуристами в лучших традициях Новой Англии, и поэтому мне никогда не давались вульгарные выражения – даже в колледже.

Генри сделал попытку переварить мое объяснение, но по его лицу было видно, что задача оказалась слишком сложной.

Некоторое время мы обсуждали Гандеси и сомнительную ценность его совета. Примерно через полчаса зазвонил белый телефон на моем столе. Я поспешно схватил трубку, надеясь, что звонит Эллен Макинтош и что настроение у нее улучшилось. Но это был незнакомый мужской голос. Решительный, с неприятными металлическими нотками.

– Уолтер Гейдж?

– Да, мистер Гейдж у телефона.

– Так вот, мистер Гейдж, я слышал, что вы готовы купить драгоценности.

Я крепко стиснул трубку, повернулся к Генри и стал строить ему гримасы, но он не видел, задумчиво наливая себе очередную порцию «Олд-Плантейшн».

– Совершенно верно, – ответил я ровным голосом, пытаясь сдержать волнение, готовое выплеснуться наружу. – Если под драгоценностями вы имеете в виду жемчуг.

– Нитка из сорока девяти жемчужин, братишка. Цена – пять кусков.

– Это полный абсурд. – Я задохнулся от возмущения. – Пять тысяч за эти…

– Ты слышал, братишка, – грубо оборвал меня голос. – Пять кусков. Подними руку и сосчитай свои пальцы. Ни больше ни меньше. Подумай. Я перезвоню.

Телефон тихо звякнул, и я опустил трубку на рычаг трясущейся рукой. Потом вернулся к креслу, сел и вытер лицо носовым платком.

– Генри, – тихим напряженным голосом сказал я. – Сработало. Только как-то странно.

– Да? – вежливо поинтересовался он. – И что же сработало, малыш? – Он облизнул губы кончиком языка.

– То, что мы провернули в заведении Гандеси. Сейчас мне позвонил какой-то тип и спросил, не хочу ли я купить жемчуг.

– Ух ты! – Генри вытянул губы и тихонько свистнул. – Все-таки чертов итальяшка не просто языком молол.

– Только цена пять тысяч долларов. Это не поддается разумному объяснению.

– Сколько? – Глаза Генри округлились и, казалось, вот-вот выскочат из орбит. – Пять кусков за фальшак? Парень спятил. Ты же сказал, они стоят две сотни. Парень точно не в своем уме. Пять кусков? Знаешь, за пять кусков я могу накупить столько фальшивого жемчуга, что хватит слоновью задницу сверху донизу обклеить.

Генри был явно озадачен. Он молча налил нам еще по одной, и мы уставились друг на друга поверх стаканов.

– Ну и что ты собираешься с этим делать, Уолтер? – спросил он после довольно продолжительного молчания.

– У меня только один выход, Генри, – твердым голосом заявил я. – Мисс Эллен Макинтош доверилась мне и рассказала о жемчуге, не спросив разрешения миссис Пенраддок. Полагаю, я обязан хранить тайну. Но теперь Эллен сердится на меня и не желает со мной разговаривать – по причине того, что я пью виски в неумеренных количествах, хотя голова у меня ясная, а язык не заплетается. Дело приняло странный оборот, при всем том в любом случае мне кажется, что следует проконсультироваться с каким-нибудь близким другом семьи. Разумеется, предпочтительнее, если это будет человек с большим жизненным опытом и вдобавок разбирающийся в драгоценностях. Такой человек есть, и завтра утром я ему позвоню.

– Фу ты! – буркнул Генри. – Все это можно было уложить в девять слов. Кто он?

– Его зовут мистер Лэнсинг Гэлмор, и он владелец ювелирной фирмы «Гэлмор» с Седьмой улицы. Он давний друг миссис Пенраддок – Эллен часто о нем упоминала, – и именно он достал для нее копию жемчужного ожерелья.

– Парень сразу же настучит в полицию, – возразил Генри.

– Не думаю. Вряд ли он предпримет шаги, способные расстроить миссис Пенраддок.

– Подделка есть подделка, – пожал плечами Генри. – И тут уж ничего не попишешь. Даже хозяин ювелирной фирмы не поможет.

– Тем не менее за нее почему-то требуют огромную сумму. Мне кажется, что единственная возможная причина – шантаж, и, откровенно говоря, сам я с этим не справлюсь, поскольку плохо знаю историю семьи миссис Пенраддок.

– Ладно, – вздохнул Генри. – Поступай как знаешь, Уолтер. А я лучше подамся домой и завалюсь спать. Надо быть в форме, если завтра придется поработать.

– Может, переночуешь здесь, Генри?

– Спасибо, приятель, но я вернусь в отель. Только захвачу с собой бутылочку этого пойла, чтобы поскорее заснуть. А то еще утром позвонят из агентства, и придется чистить зубы и переться туда. И лучше мне надеть свои шмотки – буду выглядеть как нормальный человек.

С этими словами Генри направился в ванную и скоро вышел оттуда в своем синем саржевом костюме. Я уговаривал его взять мою машину, но он возразил, что в его квартале это небезопасно. Правда, согласился захватить легкое пальто, которое я нашел для него. Аккуратно опустив в карман непочатую бутылку виски, он сердечно пожал мне руку.

– Секундочку, Генри. – Я достал кошелек, вытащил оттуда двадцатидолларовую купюру и протянул ему.

– За какие такие заслуги? – проворчал он.

– Ты временно без работы, а сегодня тебе пришлось изрядно потрудиться – независимо от результата. Тебе полагается вознаграждение, а для меня это совсем необременительно.

– Ну спасибо, приятель. – Голос Генри звенел от переполнявших его чувств. – Только будем считать, что я взял у тебя в долг. Звякнуть тебе утром?

– Обязательно. Знаешь, мне в голову пришла одна мысль. Может, тебе стоит сменить отель? Предположим, полиция узнает о краже – естественно, не от меня. Разве ты не попадешь под подозрение?

– Черт с ними, пусть трясут меня сколько хотят, – сказал Генри. – Но что это им даст? Я ведь не спелая груша.

– Дело хозяйское.

– Точно. Спокойной ночи, дружище. И приятных тебе снов.

Он ушел, и у меня вдруг испортилось настроение. Я почувствовал себя ужасно одиноким. Общество Генри бодрило меня, несмотря на грубость его речи. Он был настоящим мужчиной. Я налил себе довольно внушительную порцию виски из оставшейся бутылки и выпил – залпом, но без особого удовольствия.