– Выглядишь нормально. – Он с удивлением посмотрел на меня. – Почему ты не сказал, что болен?

– Черт бы тебя побрал, Эйхельбергер! – воскликнул я и изо всех сил ударил его в челюсть.

Он тряхнул головой, и в его глазах мелькнуло беспокойство. Затем я нанес еще три удара в лицо и подбородок, но Генри только тряс головой.

– Значит, хочешь по-серьезному! – взревел он, схватил кровать и швырнул ее в меня.

Я нырнул вниз, уклонившись от угла кровати, но сделал это слишком быстро, потерял равновесие и с размаху ударился головой о подоконник.

Мокрое полотенце шлепнуло меня по лицу. Я открыл глаза.

– Послушай, малыш. Всего два удара – и ты уже готов. Может, малость успокоишься?

– Бренди, – прохрипел я.

– Хватит с тебя и виски. – Он прижал стакан к моим губам, и я жадно глотнул. Затем поднялся.

К моему величайшему удивлению, кровать стояла на месте. Я сел на нее, а Генри Эйхельбергер опустился рядом.

– Мы с тобой можем поладить. – Он похлопал меня по плечу. – Не целовал я твоей девушки, приятель, хотя и не отказался бы. Ты из-за этого так разволновался?

Он налил себе полстакана виски из литровой бутылки, за которой выходил, и не торопясь выпил.

– Нет, есть еще одно дело, – ответил я.

– Выкладывай. Только больше не размахивай руками. Обещаешь?

Пришлось согласиться.

– Почему ты бросил работу у мисс Пенраддок?

Он хмуро посмотрел на меня из-под лохматых светлых бровей, потом перевел взгляд на бутылку, которую держал в руке.

– Меня можно назвать красавчиком?

– Ну, Генри…

– Только не надо мне тут глазки строить, – зарычал он.

– Нет, Генри, я бы не назвал тебя очень красивым. Но в мужественности тебе никак не откажешь.

Он еще раз налил полстакана виски и протянул мне:

– Твоя очередь.

Я выпил до дна, не очень-то соображая, что делаю. Когда я перестал кашлять, Генри забрал у меня стакан и снова наполнил виски. Свою порцию он пил с мрачным видом. Бутылка была уже почти пустой.

– Предположим, ты влюбляешься в дамочку такой красоты, которую встретишь разве что в раю. С моей-то рожей. Да еще такой парень, как я, – парень с окраин, который играл левым крайним в команде захудалого колледжа, оставил свое образование и красоту на спортивном табло. Парень, который дрался с кем угодно, кроме разве что китов и товарных поездов – вы их называете локомотивами, – и всех бил, хотя, конечно, иногда и сам пропускал пару ударов. А потом ты получаешь работу, где эта милашка целый день мелькает перед глазами, и знаешь, что шансов у тебя никаких. Как бы ты поступил на моем месте, приятель? Я решил просто смыться.

– Дай мне пожать твою руку, Генри, – сказал я.

Он вяло ответил на рукопожатие.

– Вот я и свалил. А что еще оставалось делать? – Он поднял бутылку и посмотрел через нее на свет. – Послушай, приятель, ты совершил ошибку, когда заставил меня принести эту штуку. Если уж я запью, считай что отправился в кругосветку. Деньги у тебя есть?

– Конечно. Если тебе нужен виски, Генри, ты его получишь. У меня прелестная квартирка на Франклин-авеню в Голливуде, и, хоть я не хочу сказать ничего плохого о твоем скромном и, вне всякого сомнения, временном жилище, предлагаю переместиться ко мне. Там гораздо просторнее и есть где развернуться. – Я грациозно взмахнул рукой.

– Да ты уже пьян. – В маленьких глазках Генри мелькнуло восхищение.

– Я еще не пьян, Генри, хотя действительно ощущаю воздействие виски, причем очень приятное. Ты не должен обращать внимания на мою манеру выражаться. Это просто такая привычка – вроде твоей краткой и образной речи. Но прежде чем мы отправимся ко мне, мне хотелось бы обсудить одну мелкую деталь. Я уполномочен организовать возвращение жемчуга миссис Пенраддок. И насколько мне известно, существует вероятность, что украл его ты.

– Ты сильно рискуешь, сынок, – тихо произнес Генри.

– Вот это деловой разговор, Генри, и лучший способ все уладить – откровенность. Жемчуг фальшивый, и поэтому мы легко договоримся. Лично я ничего против тебя не имею, Генри, и я благодарен тебе за виски, но дело есть дело. Может, ты возьмешь пятьдесят долларов, вернешь жемчуг – и больше никаких вопросов?

Смех Генри получился невеселым, но в его тоне не было враждебности.

– Значит, ты думаешь, я стянул камушки, а теперь сижу и жду, пока сюда вломится свора копов и повяжет меня?

– В полицию не сообщали, а ты мог не знать, что жемчуг фальшивый. Передай мне виски, Генри.

Он налил мне почти все остатки из бутылки, и я с наслаждением выпил. Потом швырнул стакан в зеркало, но, к сожалению, промахнулся. Дешевый стакан из толстого стекла упал на пол и не разбился. Генри Эйхельбергер весело рассмеялся.

– Чему ты смеешься, Генри?

– Ничему. Просто подумал о том придурке… когда он узнает про эти камушки.

Он снова засмеялся, на этот раз не очень весело.

– Да, – произнес он. – То есть нет. Надо бы тебе врезать, но какого черта? Всякому может прийти в голову дурацкая идея. Нет, приятель, я не крал жемчуга. Если это фальшивка, то и беспокоиться нечего. А если они на самом деле такие, какими выглядели, когда я однажды видел их на шее старой леди, то я точно не стал бы сидеть в дешевой ночлежке в Лос-Анджелесе и ждать, пока приедут две машины копов, чтобы упечь меня за решетку.

Я снова пожал его руку.

– Это все, что мне нужно было знать, – радостно заявил я. – Теперь я спокоен. Мы поедем ко мне и обсудим, как вернуть ожерелье. Из нас получится отличная команда, которой не страшен любой противник, Генри.

– Ты меня разыгрываешь?

Я встал и надел шляпу – задом наперед.

– Нет, Генри. Я предлагаю тебе работу, в которой ты, по моим сведениям, нуждаешься. И столько виски, сколько ты способен выпить. Пойдем. Ты можешь вести машину в таком состоянии?

– Я не пьян, черт побери. – В голосе Генри сквозило удивление.

Мы покинули комнату и пошли по темному коридору. Из какой-то ниши неожиданно вынырнул толстяк-управляющий и остановился перед нами, потирая живот и выжидающе глядя на меня маленькими жадными глазками.

– Все в порядке? – спросил он, не переставая жевать потемневшую зубочистку.

– Дай ему доллар, – сказал Генри.

– За что?

– Откуда мне знать? Просто дай ему доллар.

Я вытащил из кармана долларовую купюру и вручил толстяку.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил Генри, схватил толстяка за кадык и быстрым движением выхватил купюру из его пальцев. – Это за выпивку, – добавил он. – Ненавижу просить деньги.