дня, и не прекратил штурма даже с наступлением ночи. 3. А тиррены, устав от непрерывных бедствий, на рассвете оставляют лагерь, и одни из них бежали в свой город, другие рассеялись по ближайшим лесам. Овладев и этим лагерем, консул в тот день дал войску отдых, а на следующий разделил между воинами добычу, которую он захватил в обоих укреплениях, — а была она велика, — и отличившихся в битве наградил, по обычаю, венками. 4. Признали, что храбрее всех сражался Сервилий, обративший в бегство войско вейян, который в прошлом году был консулом и выиграл судебный процесс перед народом, а ныне послан легатом к Валерию. Ввиду такой доблести он был первым, кто получил награды, считавшиеся у римлян величайшими. После этого, сняв доспехи с вражеских трупов и совершив погребение своих воинов, консул отвел войско и, расположив его близ города вейян, стал вызывать на битву тех, кто находился внутри стен. 5. А так как никто не вышел для того, чтобы принять бой, Валерий, видя, что захватить их, обладавших очень хорошо укрепленным городом, приступом стен — задача трудная, опустошил большую часть их страны и вторгся в землю сабинян. За много дней разграбив и ее, — а была она еще не разоренной, — он, уже нагруженный добычей, повел войско домой. И на значительном расстоянии от Рима народ в венках вышел ему навстречу, воскуряя по пути движения ладан и угощая воинов кратерами, полными медового вина; а сенат принял постановление о проведении триумфа.

6. Второй же консул, Гай Навций, которому жребием была назначена охрана союзных латинов и герников, выступил в поход позже: не сомнения или страх перед опасностью удерживали его, но ожидание пока неясного исхода войны против вейян, с тем, чтобы, если какая-нибудь беда постигнет армию, ведущую ту войну, хоть какое-то собранное войско иметь у государства наготове, которое помешает противнику вторгнуться в земли римлян, а именно, если они, подобно напавшим на Рим ранее, примутся возводить в некоторых пунктах укрепления против города. 7. А в это время и война против латинов, которую вели с ними эквы и вольски, получила успешное завершение; и прибыли некие люди, которые сообщали, что враги, побежденные в битве, ушли с их земли, и что теперь уже союзникам не нужна никакая помощь. Тем не менее Навций, поскольку дела в Тиррении закончились для римлян хорошо, вывел свое войско. 8. Вторгшись в землю вольсков и пройдя большую часть ее, оставленную безлюдной, рабов и скота он взял совсем немного, а вот пашни их, где уже созрел хлеб, пожег и причинил много другого вреда тому, что было на полях. После этого, поскольку никто сражаться не вышел, он отвел войско. Вот что свершилось при этих консулах.

XXXVI. Сменившие их консулы Авл Манлий и Луций Фурий[1008] после решения сената, что один из них поведет войско против вейян, провели жеребьевку по поводу похода, как у римлян было в обычае. Выбранный жребием Манлий спешно вывел войско и встал лагерем близ противника. Вейяне же, оказавшись в осаде, до поры оказывали неприятелю сопротивление и рассылали послов к остальным городам тирренов и к сабинянам, недавно ставшим их союзниками, прося скорее прислать им помощь. 2. А когда во всем их постигла неудача и запасы пищи подошли к концу, самые старшие и самые уважаемые из них, побужденные необходимостью, вышли к консулу с оливковыми ветвями, прося его о прекращении войны. И Манлий приказал им предоставить серебро для содержания войска на год и провиант на два месяца, а после того, как они это выполнят, отправить в Рим послов для ведения переговоров с сенатом о мире. Вейяне, согласившись с этим и быстро принеся жалованье для войска и серебро, которое Манлий разрешил дать вместо хлеба, пришли в Рим. Представ перед сенатом, они просили прощения за случившееся и об избавлении от войны на будущее. 3. После того как много было сказано речей по поводу обеих просьб, в сенате победила точка зрения, предлагавшая заключить с вейянами договор об окончании войны, и им было дано перемирие сроком на сорок лет. И они ушли, испытывая глубокую благодарность Риму за мир. А Манлий, вернувшись в город, испросил себе пеший триумф за прекращение войны и получил его. Во время правления этих консулов был также проведен ценз, и граждан, которые дали сведения и о самих себе, и об имуществе, и о детях, находившихся в юношеском возрасте, было немногим более ста трех тысяч.

XXXVII. Принявшие после них консульскую власть в семьдесят седьмую Олимпиаду, в которой в беге на стадий победил аргосец Дандес, а в Афинах архонтом был Харет, Луций Эмилий Мамерк, в третий раз, и Вописк Юлий[1009] исполняли свои обязанности в условиях чрезвычайно тяжелых и тревожных. Они были свободны от внешних войн, — ведь все споры были улажены, — но из-за распрей внутри государства они и сами подверглись опасностям, и город едва не погубили. Ведь, поскольку плебс отдыхал от военных походов, то он снова пожелал раздела общественных полей. 2. Ибо был в числе плебейских трибунов некий дерзкий и умеющий неплохо разглагольствовать человек, Гней Генуций, разжегший гнев бедняков. Он, по всякому поводу созывая собрание и заискивая перед голытьбой, принуждал консулов исполнить постановления сената по поводу раздачи земель. Но консулы отказывали ему, утверждая, что это дело было поручено сенатом не их власти, но консулам после Кассия и Вергиния: именно для них было записано предварительное сенатское решение. Вместе с тем консулы уверяли, что те постановления, которые принимает сенат, являются не законами, имеющими постоянную силу, но временными мерами, которые действуют лишь в течение одного года. 3. Поскольку консулы приводили такого рода отговорки, Генуций, будучи не в состоянии принудить их, — ведь они обладали большей властью, — обратился к дерзкому средству. А именно, он привлек консулов предыдущего года, Манлия и Луция, к публичному суду и повелел им явиться к народу для оправданий. Он прямо определил причину судебного разбирательства: они причинили народу ущерб, не назначив десятерых человек, о которых сенат принял постановление, для осуществления раздела земельных участков. 4. Он приводил благовидные объяснения, почему не привлекает к суду кого-либо из других консулов, хотя после того, как было записано предварительное постановление, уже сменилось двенадцать консульств, а он только этих людей обвинил за невыполненное обещание. В конце концов, он заявил, что только таким образом можно принудить консулов, находившихся теперь у власти, разделить землю, а именно, если они увидят,