кинувшись их окружать и с ходу сносить с ног ударами оружия под колена. Первая волна из четырех обезумивших от шока девушек слегла моментально, болезненно шлепнувшись лицом об пол и оглушительно отчаянно зарыдав, провалившись в затуманившую разум глубокую истерику. Еще несколько учениц, получив ударом битой в живот, тяжело плюхнулись на колени и жалобно заскулили, согнувшись в позу эмбриона. Прочие, сквозь смятение в общем переполохе, все-таки каким-то образом смогли осознать, что будут следующими, и собрались в одну рыдающую кучку, словно блеющие овечки перед взявшей их в кольцо собачьей стаей.

А блондин, ничуть не обеспокоенный суматохой вокруг, уже успел своими глубокими проникающими движениями членом разбить киску чирлидерши до расхлябанного обессиленного состояния, сделав похожим ее влагалище на бесформенную ярко-алую клубничную кашицу, заправленную девственной кровью и слизью. Морщинистая плоть половых губок болталась снаружи вокруг ствола, словно мякоть перезревшего фрукта, от каждого толчка бедра сокращались в спазме, а животик сводило судорогой, и только это, похоже, позволило девушке извергнуть из себя всю проглоченную сперму и сдавленно рывками задышать, так и не придя в сознание.

Спустя минуту он кончил, плотоядно застонав от удовольствия и слегка подергав тазом в ее чреве, чтобы сперма смогла залиться в матку. Удовлетворенно хмыкнув, он отбросил от себя непроизвольно содрогающееся тело чирлидерши, из киски которой, помимо разбавленных полупрозрачных ручейков крови засочилась густая белая масса, перемешиваясь в розовый молочный коктейль, присел на корточки и вытер измазанный выделениями член о ее лицо. Сладко потянувшись, он поднялся, как вдруг его взгляд упал на пыхтящего, словно паровоз, баскетболиста, своим исполинским членом неистово рвущего плоть Намико, к этому моменту на свое счастье также провалившейся в небытие, трясясь от сокрушающих фрикций в распираемом чреве и взирая в пустоту безжизненным неживым взглядом.

И тут внезапно словно земля затряслась, а громила задрожал в накатывающем лавинообразном реве, зарычав столь мощно и громко, что, казалось, стекла задребезжали ему в ответ, и вдруг резко кончил убийственным фонтаном спермы прямо в матку девушки. Ее живот всего за пару секунд вспучился, округлившись до небольшого упругого шара чуть ниже пупка, словно в ее чрево зашили волейбольный мячик, тело свело от столь мощного порыва сокрушающих болью чувств, что Намико на секунду пришла в сознание, исторгнув нечеловеческий по своей муке вопль, отрешенно вытянула лицо и высунула не помещающийся во рту из-за крика язык, а потом вдруг осунулась и с выражением изничтожающей агонии в глазах обмякла, повиснув на руках все вбивающего в ее влагалище пенис баскетболиста. Залившаяся до предела сперма брызнула из-за краев расширившейся разодранной киски, вязким молочным водопадом начав стекать по бедрам на пол, и только тогда громила остановился и с шипением выдохнул, а затем рывком вырвал из девушки член, отчего ее раздувшаяся матка с бурлящим звуком моментально опорожнилась белесой кисельной массой.

— Вау… — прошептала Мари на ухо Синдзи, задвигав ладошками по его члену с удвоенной скоростью и начав играться с крайней плотью, оттягивая ее до основания и потирая головку пальчиками. — Это было восхитительно, ты так не находишь? Мальчик явно обдолбанный, наверное, поэтому может кончать ведрами спермы. Или из-за убойной дозы порошка в яйцах, хи-хи.

Синдзи щекотливо передернуло, отчасти из-за увиденного, отчасти из-за ласк прижимающейся к нему девушки.

— Слушай! — вдруг негромко воскликнула она. — Эка что мне в голову пришло! Он ведь под дурью. В его яйцах полно героина, следовательно, и в сперме тоже. Значит ли это, что от его семени можно закайфовать? Или не-не-не, значит ли это, что залетевшая от его семени девочка будет под кайфом? Или ребенок будет обдолбан в момент зачатия? Черт, это просто грандиозно!

Захихикав, Мари прильнула лицом к его затылку и, щекотливо заелозив носом, еще сильнее стала перетирать пока еще мягкий член в ладошке, второй рукой попутно замяв яички, а Синдзи нервно сглотнул и с дрожью выдохнул. Как бы он ни был истощен, ему все сложнее было сохранять концентрацию, а пенис, все отчетливее отзываясь искорками наслаждения от ласк, в любую секунду был готов налиться эрекцией.

«Если это случится… я боюсь представить, что произойдет…»

Он предпочел сосредоточить взгляд на баскетболисте, чей могучий детородный орган даже не пошатнулся после оргазма, оставшись торчать громадным жилистым колом, и который опустил свой невменяемый бычий взгляд на подергивающуюся у его ног, всю целиком залитую спермой и протяжно бессознательно стонущую Намико, после чего взял ее за ноги, подтянул к себе ногами кверху и буквально насадил на пенис, всей своей силищей натянув ее попку до основания и позволив телу болтаться внизу и отрешенно тихо поскуливать.

К этому моменту уже успели кончить толстяк и качок, обильно оросив семенем дрыгающуюся в опустошенных конвульсиях и надломившую рассудок Хитоми с раскуроченными ножом сосками в виде двух крошечных и сочащимися кровью розочек. Под отчаянные вопли ее парня они достали из карманов горсть тонких бумажных пластин, похожих на марки, и стали запихивать их в ее забитый спермой рот.

— Поширяйся кислотой, сучка, — воскликнул толстяк. — Скоро привыкнешь и сама будешь об отсосе умолять за дозу.

И оставив притихшую в обессиленной прострации девушку на полу, машинально зажевавшую пластины и будто провалившуюся в небытие с опустошенно померкнувшими глазами, отправились выбирать новую жертву. К ним присоединились и панки.

— А ты знаешь… — Мари начала ласково покусывать ухо Синдзи. — Судя по всему, местная поликлиника в ближайшее время озолотится на абортах.

— Абортах?.. — вздрогнул тот.

— Да, миленький, абортах. Бесконтрольный трах может привести к нежелательной беременности. Мне подобное не грозит, а вот ты, надеюсь, не забываешь о контрацепции. Впрочем, обрюхатить своих потрахушек и оставить их самих разбираться с проблемами — в этом тоже есть своя романтика, хи-хи.

Внутри Синдзи вдруг что-то кольнуло — не болезненно, но почему-то слегка грустно и тоскливо, словно тяжелая тень легла на сердце. Он понимал, что был осторожен все это время, и, сколь нещадными не являлись бы его игры, он старался не переступать черту, но в душе осталось гнетущее ощущение, словно он что-то выпустил из рук, потерял, упустил. Причиной тому были не слова о беременности, а нечто еще более сокровенное. Слишком личное и болезненное.

Синдзи приложил ладонь к вспотевшему лбу, вздрогнув от прохладного дыхания девушки на шее.

— Что так занервничал? — лукаво промурлыкала она. — Не предохранялся, да? Ладно, мой жаворонок, не забивай свою милую головку всякой ерундой, расслабься лучше. Я тебе пипиську всю размяла до мятной свежести, а ты никак